Эфириус. Восхождение

От одной мысли, что я была обязана ему жизнью, меня ломало. Но ещё больше ломало из‑за того, что я по‑прежнему его любила. Хотя и под страхом смертной казни не смогла бы кому‑то в этом признаться. Ненавидеть было проще, приятней.

Внезапно я уловила периферическим зрением какое‑то странное движение справа. Резко отвернулась от Шона, разрывая контакт наших глаз, – и увидела златовласую Ирену, его бывшую, плывшую по воздуху, словно мираж.

В роскошном эфириусном шёлковом платье, сиренево‑розово‑белом, со струящимися широкими рукавами и невероятно длинным шлейфом (метров в нём было не меньше ста), подхваченным фантазийным ветром, она выглядела изумительно. Невольно залюбовалась.

Ирена, которая в прошлой жизни не была наделена эффектной внешностью, после попадания в Эдем с лихвой это компенсировала во время материализации своего нового тела. Она по праву считалась прекраснейшей писательницей Пантеона. Жаль только, за роскошным фасадом скрывалось гнилое нутро.

– Что я люблю в нашей работе, – с нескрываемым восхищением выпалил Макс, – так это красивых девчонок…

Ирена пыталась меня убить. Из ревности. Во время презентации шатра воспоминаний. И, если бы не помощь Шона, ей бы всё удалось.

– Я слышала, что она недавно обручилась с наследником огромной часовой империи, – прошептала Мари со скепсисом в голосе. – Видел, бы он её сейчас… Без пяти минут госпожа де ла Верр, а сама из кожи вон лезет, чтобы привлечь внимание нашего главного небожителя.

Лепестки падали, а госпожа Масс грациозной неспешной походкой приближалась к Шону. Он не любил эфириус. Об этом в Либруме знали все. Но вот почему, мне стало понятно лишь после рудников. Ирена же, вероятно, считала его отказ от ценнейшего вещества не более, чем прихотью. В противном случае, вряд ли бы она стала в таком виде прохаживаться перед ним. И всё‑таки… Как красиво.

Как заворожённая, я глядела на то, как госпожа Масс, оказавшись в метре от бывшего, что‑то ему сказала. Он, видимо, бросил ей в ответ одну из своих язвительных шуточек, она нахмурилась. Шон покачал головой и галантно предложил писательнице руку, а Ирена, смягчившись, охотно её приняла.

– Идём, – сухо сказал Даниэль, уловив тот раздрай, что царил у меня в душе. – Работа не ждёт.

Я кивнула, и мы направились к лифту. Даниэль полетел на поклон к Берду, а мы с ребятами на планёрку.

– Как обстоят дела с твоим проектом, Карина? – безжалостно поинтересовалась Кристина, едва я плюхнулась в белоснежное кресло. – Я слышала, что ты до пожара летала в Центральную библиотеку за вдохновением?..

– Куда? – недоверчиво выпалил Макс.

– В библиотеку? – с сомнением протянул Тим. – На кой тебя туда потянуло? Есть же интернет и всё такое…

– Люблю работать по старинке. С бумажными книгами. К тому же, там очень красиво, – пояснила я и перевела взгляд на куратора. Неужели она следила за мной по приказу Штольцберга? – Кристина, кто вам об этом сказал?

Она прищурилась, откинулась на спинку кресла.

– Даниэль. – Я с облегчением выдохнула. – Ну так что, есть подвижки в проекте?

– Тружусь помаленьку… Разбираюсь в устройстве экскаваторов…

– Хорошо. Сообщи, если что‑то понадобится. Макс, Тим, а у вас как дела?

После планёрки я отправилась в свою сфера. Она была такой белой и блестящей, как снаружи, так и изнутри, что даже не верилось, что всего неделю назад здесь был пожар.

Я достала из сумочки флэшку, загрузила программу «Творец» – и в воздухе материализовалась голограмма моего недоделанного прототипа. Внезапно меня охватила паника. Я ведь забросила свой экскаватор, пока искала способ удрать из Эдема. Думала, не понадобится. А теперь… Снова столкнулась с острой необходимостью его завершить! Вот только мой экскаватор по‑прежнему не желал заводиться, а из‑за больницы я потеряла неделю драгоценного времени!

Я потрясла головой, отгоняя тревожные мысли, и неожиданно заметила на своём столе изящную ручку‑перо, вставленную остриём в подставку в виде небольшого серебряного листка.

Меня словно током прошило: раньше её здесь не было!

Кто‑то хозяйничал в моём кабинете!

Несколько секунд я с затаённым испугом рассматривала находку, а потом медленно, готовясь в любой момент отразить скрытый удар, протянула руку вперёд. Осторожно взяла перо, покрутила его в пальцах, ища какие‑то опознавательные символы. Затем то же самое сделала и с самой подставкой. Но чего‑то вроде надписи «Пантеон» не обнаружила. Слабая надежда на то, что это подарок от администрации храма творцов по случаю моего возвращения тут же развеялась.

Но тогда кто мне его презентовал?

Я задумчиво огладила контуры листа, размышляя, есть ли у странной находки скрытые свойства, как внезапно увидела, что на отполированной блестящей поверхности на долю секунды появилась надпись:

 

От друга.

 

От неожиданности вздрогнула, чудом не выпустив из пальцев подставку.

Если бы ребята хотели меня порадовать, то вручили бы сувенир лично…

Кристина не стала бы опускаться до такой театральщины.

Шон? Уж кем‑кем, но моим другом он себя не считал.

Неужели это очередная угроза от Штольцберга? Мол, он следит за мной, знает, что я пыталась сделать…

Или издёвка от кого‑то из коллег вроде Ланы… Может, это намёк на то, что она снова была в моей сфере?

Я тотчас схватила коммуникатор и позвонила на пост охраны. Представилась, спросила, кто заходил в мой рабочий кабинет. Но кроме пожарных, технарей и комиссии по расследованию несчастных случаев на производстве, никого здесь не было.

Загадка серебряного листа с пером не давала расслабиться и приступить к работе. В Пантеоне никто никому не делал подарки за просто так! Даритель всегда преследовал определённую цель, гнался за выгодой… Но что кому‑то могло понадобиться от меня?

Я окинула хмурым взглядом изысканную подставку, раздумывая, как выяснить, от кого она, а затем щёлкнула её коммуникатором и выложила фотографию в поисковик. Сувенир выглядел дорогим, и если бы мне удалось выяснить производителя, то и на заказчика можно было бы попытаться выйти.

К счастью, поисковик выдал пару похожих картинок, и, изучив ссылки, я выписала себе адрес того ювелирного магазина, что находился в Либруме.

Ждать до вечера не было сил, так что во время обеденного перерыва вызвала таксолёт и полетела в торговую часть города.

День выдался на редкость знойным. Солнечный свет бил в глаза, скользил по траве, по узорчатым кронам деревьев. Повсюду мелькали ярко одетые люди с напитками или с мороженым в руках, и их шумные разговоры, перемежавшиеся со взрывами смеха, сбивали с толку.