Экспаты. Правдивая сказка о гедонистах Аравии

Поначалу очень авантажными показались коробочки для различного вида анализов, которые мы, как взрослые девочки, должны были приготовить самостоятельно на дому. Если честно, я была склонна верить в то, что все этим и обойдется. Когда нас c Любoй привезли в городской госпиталь, стало очевидно, что страна и вправду незаурядная. Здание было небольшого размера и очень напоминало картонную конструкцию в виде коробки от старого телевизора. Внутри – зал ожидания, заполненный до отказа симпатичными гражданами Южной Азии и Африки.

Через прорез в картонной заслонке, прикрепленная на офисный скотч к какой‑ то палочке, на меня смотрела камера «Кэнон». Нас сфотографировали, занесли в систему и выдали подозрительно много талонов для прохождения медосмотра. Дальше – лучше: захожу в туалет, куда по данной нам информации было необходимо адресовать наши анализы, а там индо‑пакистано‑азиатская женщина зачем‑то решила приготовить свои анализы прямо на полу уборной и не особо чистой комнаты! Если быть до конца откровенной, вид какающей вне туалетной кабинки, посреди общественного помещения женщины вызвал у меня, и так уже ослабленной различными происшествиями, тотальный шок. В состоянии шока меня вынудили сдать кровь из вены, на что бы я вряд ли согласилась в обычной ситуации, а также облучили меня радиацией и вкололи какую‑то гадость, названную вакциной от неизвестной мне болезни. После такого приема рассчитывать на долгую и счастливую жизнь не приходилось, особенно вспоминая то ли грязные, то ли просто чернокожие пальцы женщины, что делала мне прививку. Однако по прошествии пары дней мы проснулись и поняли, что умирать еще рано.

Каток

 

Однажды в дни пребывания в сем оазисе непуганых бедуинов, городе Аль‑Айне, мы с коллегой, улучив момент, направились в самый главный и единственный шоппинг‑ центр этого жилого пункта. На первом этаже здания располагался мини‑каток, а на нем местные жители очень пытались изобразить катание на коньках, повиснув на алюминиевых ходунках, предположительно улучшающих устойчивость объекта на ледяной поверхности. Поначалу мы не придали этому особого значения, поскольку больше льда, чем, считается, есть в Сибири, откуда мы родом, не может быть нигде. Особого интереса микроскопический каток вызывать не мог, и мы пошли осматривать магазин. Убедившись в том, что все вывешенные коллекции одежды принадлежат к тысяча девятисотому году, а обувь вообще выпускается всего одного фасона для женщин, мужчин и детей, мы осмотрели продуктовую часть и решили, что, в общем и целом, за неимением другой альтернативы магазин нам понравился, а вот реакция местных – нет. Дело в том, что моя коллега Любa обладает уникальными, ранее здесь не виданными дарами природы, как то: волосами цвета «натуральный блондин», белой кожей, зелеными глазами, ростом в метр пятьдесят четыре сантиметра и при всем при этом третьим размером груди. Мы не сразу, но все‑таки догадались, что Любa здесь нечто вроде НЛО! A мне снова повезло: как и в любой другой стране я неизменно походила то ли на местную, толи на любую другую национальность, но никогда на русскую. Самое главное здесь было быть ближе к народу. На арабку я, конечно, не похожа, но сильно не выспавшись могла сойти на филиппинку.

Арабы были в восторге, а многие даже не пытались скрывать эмоции, вопреки всем правилам недоразвитого, арабского, но все же приличия! Они просто‑таки пялились то на всю Любу, то на отдельные ее превосходства, и когда излишнее внимание начинало грозить Любиной истерикой, мне в голову пришла идея: Любa будет рассекать по катку в декольте, а я буду бегать вокруг с мешком и собирать у состоятельных зазевавшихся арабов деньги. Могло бы сработать. Заработанный фонд пошел бы на восстановление нежной Любиной психики и поддержание ее преимуществ в должной форме. Изложив свою идею немедленного обогащения, я надеялась, чтo Люба немного взбодрится, но она пребывала в грозно‑расстроенных чувствах, и пришлось нам возвращаться в общежитие бедными.

 

Любовь и пустыня

 

Вообще, достаточно странно говорить о любви, будучи в этой стране, где, на первый взгляд, и понятия‑то такого не существует, одни только брачные узы да помолвки. Никаких публичных отношений, прям как в Советском Союзе: «у нас секса нет, и мы этим гордимся»! Но это только на первый взгляд.

Личная жизнь здесь либо скрыта от общественности за семью замками, либо становится известна в извращенных деталях каждому, кому интересно. Нечто среднее для ОАЭ не существует.

Что ж, каждому свое, а я выбрала первый вариант во избежание ненужных разочарований. Первые дни в Эмиратах кажутся очень далекими, однако еще помнятся поступающие отовсюду советы «добрых людей», в основном не особо хорошо представляющих, о чем они вообще говорят.

«Осторожно! – предупреждали они. – Повсюду ходят злые дяди и тети, которые от нечего делать так и норовят воспользоваться твоей невинностью». Нужно отметить, что на поверку информация о нехороших людях частично подтвердилась, но и я оказалась не так наивна. Допустим, у вас появляется свободное время и достойная кандидатура для вечера вдвоем – я не имею в виду лучшую подругу, хотя зачастую этот вариант оказывается лучшим. Чем же здесь можно заняться на свидании? Сходить в кино? Может, в бар или на диско? Посмотреть достопримечательности или прыгнуть с парашютом? Как оказалось, нет никакой разницы, будете ли вы делать это в одиночку или вместе с представителем противоположного пола.

В кинотеатрах Аль‑Айна шли фильмы пятилетней давности, новинки показыва ли, но редко, да и то преимущественно те, что прошли жесткий контроль, то есть те, в которых не целуются, выглядят не слишком откровенно и не дай боже не занимаются любовью! Причем мест для поцелуйчиков здесь также не существует. Стало быть, покрытые тьмой рукодержания и обнимашки на последнем ряду кинотеатра тоже вне радиуса добропорядочного поведения.

В ресторанах сидеть слишком близко – нехорошо, держатся за руки – и того хуже. Но хуже всего ненароком забрести в заведение, предназначенное только для посещения мужчинами (например, кальян‑кафе) и оскорбить сие место своим женским присутствием! При этом нигде не написано «вход с женщинами строго воспрещен».

В баре показываться вовсе неприлично, хорошая, воспитанная девушка дома должна сидеть, а на дискотеки одни проститутки ходят, трясти своим развратным телом на глазах у абсолютно незнакомых мужчин, нет, ну вы себе только представьте!

Так что же все‑таки делать? Пока я пребывала в поисках ответа на сей вопрос, жизнь принимала свои решения, уводя меня за собой в свое привычное русло.

Так уже на первом свидании выяснилось, что не только арабы, но и все проживающие на территории ОАЭ люди, независимо от национальной и религиозной принадлежности, должны быть частью одной большой игры под названием шариат.

В действительности все абсолютно привычные для меня действия, которые не вызывали массового неодобрения даже у пенсионеров сталинской закалки в моей стране, здесь подло выдавали мою низкую и развращенную натуру. При этом я не могу назвать себя страстной, любвеобильной личностью.