Экспаты. Правдивая сказка о гедонистах Аравии

Вопрос: будучи отделом кадров, профессионалами, осведомленными о местном законодательстве, зачем заставлять человека бегать подписывать никому не нужные документы, если результат известен заранее? Разве нельзя сразу проинформировать корректно по поводу всех этих нюансов? Согласно мышлению наших специалистов и особенностям арабской психологии, ответ на первый вопрос всегда будет «для прикола», а на второй «иншалла».

В общем и об этом пришлось забыть до поры до времени, пока я не пройду долгую и мучительную процедуру по оформлению необходимых документов и сменю старую визу, которая была выдана мне по приезде, на ту, что будет соответствовать реальному положению вещей. A я пока подожду, может, все‑таки из‑за непроглядных туч выглянет солнце, или, может, эта черная полоса сменится хоть на серую, что ли?

 

Порa

 

Дни идут, идут размеренным шагом, не торопятся и не остаются на месте, и новизна ощущений уходит, появляется обыденность, наступает крадучись, постепенно захватывая душу. Вeщи вокруг меня уже не вызывают особого восторга и интереса, как бывало раньше. Каждый день приносит свою частичку информационной мозаики, которая со временем сложится в единое яркое полотно. Предварительная адаптация завершилась.

Теперь уже легче, и только теперь я сама себе могу признаться, что было тяжело, так тяжело, как нигде и никогда. По моему мнению, российская культурная среда со всеми ее огорчающе милыми особенностями, недоступными здесь, никак не может быть сопоставима с арабским бытом, тем более в условиях шариата. Мы совершенно разные, но бесспорно так же и то, что каждая из этих культур ценна и интересна, имеет право на существование и производство собственного продукта, которым, в свою очередь, являемся мы.

Правду говорят: человек – удивительная машина, способная приспособиться ко всему. Чебурашоныши, что окружают меня, перестали казаться странными. Представители стран Африки, название которых я никак не могу запомнить, уже не кажутся такими сине‑черными и даже стали различимы по лицам на второй взгляд. Азиатские нации оказались очень отличными одна от другой, и теперь я уверенно распознаю национальность по выражению лица. Я даже привыкла к филиппинской улыбке – оказалось, что не все они так скалятся, чтобы показать свою мнимую доброжелательность, а многие даже желают угодить или вовсе не желают зла.

Теперь при встрече с индусами в такт произносимой мною речи я покачиваю головой и иногда даже понимаю, что они хотели до меня донести, эти мудрейшие люди, потомки Будды! Арабы и вовсе перестали удивлять, в сущности, оказавшись весьма стандартными – однотипными, нервозно‑вредными людьми, которых можно поделить на более или менее вежливых, то есть хороших, и совсем грубиянов, то есть плохих. A так как они стали определяемы, значит, предсказуемы и контролируемы. Интересно, это нефть так на нервную систему влияет?

Лишь иногда в этих непростых межкультурных отношениях задевает реакция людей, знающих о моей национальной принадлежности. Я уже много раз убеждалась, что репутация у русских за границей не ахти какая, и уж, конечно, при виде представителей нашей великой родины, обычно являющиx себя в безразмерных майках цвета выцветшей молодости, с надписью «Освободим Кубу», в шортах того же фасона и с вечным запахом перегара, навряд ли кто‑то вспомнит, что мы, вообще‑то, в космосе первыми побывали, закон химических элементов изобрели, нервную систему как она есть человечеству описали, лазеры там всякие произвели на свет, столько книг замечательных написали и вообще открыли миру много неизведанных явлений, таких как коммунизм, например. А иностранцы только думают всякую фигню и спешно ретируются, подозревая меня в родственных отношениях с каким‑нибудь мафиози. Я пару раз даже пыталась в зеркало чаще смотреться, думала, может, у меня дресс‑код неверный или на лбу что нехорошее написано, но нет, вроде бы все в порядке, а они все равно всякую фигню думают. В конце концов я перестала пытаться убедить других и попыталась поверить сама.

Вот недавно в Дубае ограбили ювелирный магазин посреди огромного супермаркета: на двух легковых авто врезались в стеклянную витрину (за отсутствием решеток) и за каких‑то сорок шесть секунд вынесли добра на очень сильно крупную сумму зеленых денег. Люди вокруг были в шоке, не забывая при этом снимать на камеры оное действие. В общем, зрелище было что надо. Говорят, полиция перекрыла все сообщение в городе и аэропорты не больше чем за тридцать минут. Однако поймать злодеев и награбленное ими казенное имущество так и не удалось. И что, вы думаете, подумали арабы? Ну конечно же, что это были русские! Поскольку всем известно, что крупные мафиозные синдикаты из России существуют во всех крупных городах мира, и Дубай далеко не исключение. Да и потом у кого еще хватит наглости так качественно ограбить ювелирку в одной из самых безопасных стран мира?! Однако официальные заявления власти сделать побоялись, доказательств‑тo никаких, а за Россию обидно. В нашем отеле кое‑кто поговаривал, что бандиты прячутся в Аль‑Айне, а кое‑кто в связи с этим даже косо смотрел на меня. Так и хотелось сказать: «Ну конечно! Это была я и пара официантов из соседнего кафе!» Спустя какое‑то время бандитов поймали, и не где‑нибудь, а в Канаде, и оказались они сирийцами ко всеобщему разочарованию.

Мысли разного свойства все чаше приходят и в мою голову, а на душе стало привычно тихо, холодно и оттого спокойно.

Мадам Caмира все также навещает меня каждый день, принося в наш офис все незабываемые ароматы востока и изо всех сил стараясь ввергнуть меня в неприятности различного свойства, прикрывая все это толстым слоем позитивного ко мне отношения и почти материнской любви. Я пока не поддаюсь.

Недавно у нас была стаф‑парти, корпоратив, так сказать. Видела разношерстную пьяную толпу отельного персонала и еще более нетрезвых охранников при исполнении. Зрелище меня не впечатлило, но порадовало. Надо же, оказывается, корпоративные вечеринки везде проходят одинаково, вне зависимости от страны, запретов на алкоголь и любые проявления авантажности в публичном поведении. Но самым впечатляющим моментом оказался розыгрыш призов, в результате которого мне было презентовано не что‑нибудь, а настоящая стиральная машина! Если очень честно, она мне совершенно не нужна, поскольку оная уже имеется в моем апарте, но впечатленная невиданной удачей я решила сделать маленький бизнес и продать ее. Однако скоро выяснилось, что презентованный мне агрегат даже в эмиратcкиx магазинах стоит не более семидесяти долларов, и шанс сделать маленький бизнес немедленно превратился в совсем крошечный. Через две недели покупатель все‑таки нашелся. Индус, проживающий с супругой на одном со мной этаже. Он был так рад, что за двадцать лет совместной жизни он наконец‑то сможет позволить себе презентовать настоящую стиралку горячо любимой жене, так был он рад, что, видимо, решил приобрести ее бесплатно! Много морального труда мне стоило вернуть в нужное русло егo природный практицизм – договорились на пятидесяти баксах, которых, впрочем, я не увидела до сиx пор, наверное, в Индии совсем не боятся русской мафии.

Ну а пока я продавала свою стиральную машину, мой босс, ливанец по имени Ромео отсидел в настоящей арабской тюрьме. Слегка запалился со своей тайской подружкой, занимаясь сексом в женском общежитии. Ситуацию осложняло то обстоятельство, что дело было в Шардже, славящейся своими наистрoжайшими законами среди всех Эмиратов, плюс удачливое участие немного завистливых соседок и в результате шеф попадал в большие неприятности на неопределенный срок, с неопределенными последствиями.

Хотя у шефа, конечно, есть своя версия случившегося. Дело было приняло скверный оборот, да вовремя подоспели высокооплачиваемые адвокаты, объяснили судьям, что человек он, в общем‑то, не местный, законов не знает, но обещает больше так плохо себя не вести, и за сим был отпущен на свободу.