Сквозь тьму

***

Спустя неделю.

Утром в четверг, 18 сентября, я приехала в полицейское управление злая, как собака. Я и сама не могла вспомнить, чтобы когда‑нибудь пребывала в таком скверном настроении. Злость даже оставила вещественный след – во время завтрака я порезала палец, и теперь на нём красовался пластырь.

Нехотя отвечая на утренние приветствия коллег, я быстро прошмыгнула в кабинет и захлопнула за собой дверь. Всё же личный кабинет – прекрасная привилегия для детектива с моим опытом. Можно не слушать весь беспредел, который твориться в холле.

С капитаном Берти Уилсоном мы сразу нашли общий язык, как только я появилась в отделе. Потребовалось меньше часа, чтобы оформить необходимые бумаги для получения значка и оружия. А потом всё закрутилось, завертелось, как на карусели. Погрузившись в текущие дела, за неделю я успела раскрыть одно несложное дело. Капитал Уилсон был в восторге. После этого мне выделили отдельный кабинет. Правда, он раньше предназначался под складом для хранения хозяйственных нужд, но за пару дней кабинет привели в рабочее состояние. Моей радости нет предела. Пока я числилась на хорошем счету. Меня ценили за упорство и сообразительность.

Нынче утром мной владела только ярость и растущее недовольство. Вчерашний вечер выдался из тех, какие хочется поскорее забыть.

Закрыв дверь поплотнее я уже как пять минут сидела за столом в кабинете и смотрела в одну точку. Надо приступать к работе.

С большим трудом заставляю себя несколько раз сделать глубокий вдох‑выдох и, наконец, вновь перевоплощаюсь в полицейского.

На столе зазвонил телефон. Том.

– Привет, Глория! Ужасно переживаю, что Даниэлю Паркеру дают право на рассмотрение апелляции, о его невменяемости. Они вправду могут перевести его в учреждение для душевнобольных?

– Не знаю… мне не просто об этом говорить… У Паркера много денег и связей. Его папаша – бывший помощник сенатора Хэриса. Однажды он вытаскивал сынка на свободу. Почему бы не сделать второй раз? Даниэль Паркер умён. Я не верю, что он слетел с катушек. Нет. Нет…

– Жуть какая‑то.

– И не говори, я просто раздавлена и очень зла. Чертова продажная бюрократия готова опять выпустить монстра на волю, Том! Если Паркера переведут в больничку, он точно сбежит. Хорошо, если не переубивает весь персонал.

– Глория, тут один человек хочет непременно с тобой поговорить.

– Со мной? По какому делу?

– Кто‑то пропал из его близких.

Я посмотрела на кучу отчетов и бумаг на столе:

– А Ричард не может им заняться?

– Он ловит инопланетян.

– Чего?

– Ловит зеленых человечков, которые сбежали из летающей тарелки, приземлившись на участке одной полоумной старухи.

– А что, мы таким тоже занимаемся?

– Капитан послал Ричарда разобраться. Однако он не сумел найти контакт с заявителем. Старушка добралась до прокурора, – Том подавил смех.

– Мать твою! – протянула я.

– Тут и не такого насмотришься. Ну, так я направлю к тебе?

– Ладно, по ходу, у меня нет выбора.

– Точно. Потому что он просит именно тебя.

– Это случайно не журналист под прикрытием несчастного?

– Нет. Я проверил.

– Ты золото! Пропускай его.

Через минуту‑другую в дверь робко постучали, причём так неуверенно и тихо, что я засомневалась, вправду ли услышала стук. На всякий случай прокричала: «Войдите». И дверь тотчас отворилась.

Как показывает практика, первое впечатление о человеке решает всё.

В постороннем, который стоял на пороге и неуверенно переминался с ноги на ногу, не было совершенно ничего примечательного. На вид лет тридцать. Темно‑коричневый костюм, коротко подстриженные светлые волосы и очки в роговой чёрной оправе. Только одно бросалось в глаза. Незнакомец встревожен. Судя по всему, не одна я ночью не сомкнула глаз.

Я поспешила подняться с места и протянуть ему руку:

– Детектив первого класса уголовной полиции Глория Берч.

– Приятно познакомиться. Мне хорошо известно, кто вы. Поэтому я и пришёл именно к вам. Крис Олдридж, – представился посетитель. – Переду сразу к делу. Моя любимая пропала около недели назад. Помогите найти её.

Такой прямолинейности я не ожидала.

– Давайте‑ка начнём с начала, Крис. Присаживайтесь, пожалуйста.

Он осторожно садится на стул, словно боясь, что он сломается под его весом. А потом он вдруг начинает плакать, мучительно и отчаянно.

В растерянности я отхожу и встаю у окна. Необходимо переждать первые эмоции.

Через несколько минут Крис успокоился и вытер глаза ладонями.

– Извините, детектив Берч, – тихонько произносит он.

Я обернулась, и мне показалось, что сейчас он упадёт в обморок.

– Послушайте, Крис…

Он обрывает меня на полуслове:

– С моей Мишель случилась беда. Она не могла просто исчезнуть. Я подозреваю, что её могли убить! Понимаете? Вы‑то точно должны понять. Вы ведь та самая Глория Берч, которая засадила за решётку маньяка! Да? Когда я узнал, что вы теперь работает в полиции Рочестера, то сразу пришёл сюда. К вам.

– Крис, хотите кофе?

– Нет. Я хочу, чтобы вы нашли Мишель! Это всё, чего я хочу, детектив Берч. Уже неделю я толком не сплю, ни ем, и в моём организме столько кофе, что я, наверное, теперь ни на один десяток лет не засну.

Понимающе кивнув, возвращаюсь за рабочий стол, открываю ящик и ищу блокнот для записей. Я имею привычку вести запись в бумажном носителе. Пометки и важные события записываю в блокнот, а потом принимаюсь заполнять разнообразные протокольные бланки, которые в огромном количестве рассылает полицейское управление.

– Итак… Давайте‑ка начнём с вас, – сказала я, стараясь делать тон как можно мягче, – необходимо, чтобы Крис доверился.