Год дракона

– Согласен, – Вовка вытянул губы трубочкой и вдохнул в себя пламя. – Если бы ты видел, как я реагировал поначалу! Я настолько сильно не хотел принимать правду, что чуть не пустил себе пулю в лоб. Представляешь, что осталось бы от моей головы, если бы я выстрелил в неё из «Стечкина»? Ничего! – Вовка рассмеялся и хлопнул меня по плечу. – Я совсем выбил тебя из колеи. Надо отвлечься.

Но отвлечься я так и не смог. Остаток вечера я просидел над шкатулкой, изучая золотые украшения. Мне хотелось найти хоть малюсенькую зацепку и разгадать секрет фокуса брата. Золото было настоящее: на всех изделиях стояла проба. Весило оно так, как и должно было весить. Никаких следов от ниток или проволок. Застёжку того браслета, что так неожиданно покинул мою руку, я тоже проверил раз на двадцать: чтобы расстегнуть её, необходимо было прикладывать механическое усилие.

Спать я лег в совершенном смятении. Мне всё хотелось поймать Вовку на противоречии, ухватиться за какую‑нибудь ниточку. Не знаю почему, но мне отчаянно хотелось доказать, что мама жива. Поверить в то, что она бесплотное говорящее облако, я, понятное дело, не мог. Но брат пока уверенно гнул свою линию, и мне нужно было затаиться и ждать момента, когда он потеряет бдительность. Чтобы это произошло быстрее, я решил делать вид, что поверил в историю с драконами.

 

Охота

 

С момента моего побега из детдома прошло уже больше двух недель. Странно, но чтобы привыкнуть к жизни в нём, мне потребовалось больше года, а вот чтобы отвыкнуть от детдомовских реалий – всего несколько дней. Сейчас, на исходе третьей недели, мне казалось, что я последние восемь лет прожил с братом. Детдом же превратился в смутное воспоминание, которое, как сон, забывается уже к обеду.

Единственное, что мне не нравилось в моей нынешней жизни, это моё враньё. Я разыгрывал перед братом дозревающего скептика – так для себя я определил этот образ. То есть я как бы принял его теорию, но до конца в неё не верил и спорил с ним на каждом шагу. Вовка воспринимал это спокойно и терпеливо отвечал на мои вопросы, порой откровенно дурацкие. Это помогало мне усыплять бдительность брата и заодно разведывать обстановку. Правда, меня ужасно раздражало, что взрослый парень, десантник, прошедший войну, богатырь и умница – одним словом, практически эталон настоящего русского мужика верит в чушь, в которую не поверил бы даже ребёнок. И я боялся, что однажды не смогу сдержать этого раздражения и брат поймёт, что я всё это время пудрил ему мозги.

Слава богу, пока что Вовка был увлечён своим сказочным миром. Он рассказывал мне о чудовищах и, надо отдать должное, рассказывал интересно. Если забыть, что он выдавал эти истории за реальные, меня они захватывали. Мир, созданный воображением Вовки, выглядел пугающим и мрачным, но в то же время необъяснимо притягательным. Так в детстве читаешь страшную сказку и не можешь оторваться, не хочешь даже на секунду покинуть героев, вынужденных идти к своей цели сквозь страх и преодоление.

Вовка рассказывал, что чудовища бывают трёх типов: паразиты, хищники и пришельцы. Первые проникают в душу человека и год за годом пожирают её. Хищники тоже не прочь были полакомиться жизненной энергией, но они, как и положено хищникам, убивали её носителя. Пришельцы же – существа, приходящие из других миров, – охотились за душами с разными целями. Кому‑то она нужна была для перехода на новый этап развития, кто‑то крал души и уносил в свой мир, где они считались самым сильным источником энергии.

С первыми двумя категориями, по словам Вовки, драконы расправлялись без труда. Точнее, с паразитами без труда, а хищники могли оказать сопротивление или сбежать, но драконы, как правило, всё‑таки одолевали их. Пришельцы были сильны и хитры, и не всегда в схватке с ними дракон выходил победителем.

Ещё брат рассказывал про лиг, которые контролировали людей вот уже много столетий и несли ответственность за их души. Для этого у лиг существовала целая инфраструктура: планировщики, которые следили за численностью людской расы и эффективностью её развития; охотники, которые отыскивали и убивали тварей; ловцы, которые собирали души умерших и внедряли их в новые тела согласно предписаниям планировщиков; ангелы, которые охраняли души, принадлежащие их клану, от посягательств лиг‑соседей. Однако все вместе они занимались единым делом – выращивали людские сущности, чтобы создавать из них себе подобных. Драконы в этом процессе нужны были для охраны. Подобно собакам, отгоняющим от отары овец волков, драконы пожирали хищников и отпугивали пришельцев. Правда, те тоже не терялись и изобретали всё новые способы нападения, сбивались в стаи, становились более агрессивными и отчаянными.

В принципе мир, о котором рассказывал мне Вовка, был довольно стройный, видимо, тот, кто его придумал, не один год провёл в проработке деталей. Да я и не горел желанием пошатнуть веру брата. Я думал, как мне вести себя, когда у него начнётся обострение, а оно должно было вот‑вот начаться, ведь наступала весна. Я тайком разрабатывал план действий на случай, если Вовка станет метаться по квартире, гоняясь за невидимыми демонами или как их там.

Про вызов психиатрической бригады можно было забыть. Во‑первых, я боялся, что брата закроют в больнице на несколько месяцев. Тогда я останусь один в незнакомом городе, да ещё и в статусе беглого детдомовца. Прожив восемь лет в мире, который был замкнут сам на себе, я не знал многих нюансов мира настоящего, и потому боялся его. Пока рядом был Вовка, самостоятельная жизнь не пугала меня, но что я буду делать, если его заберут в психушку?

Во‑вторых, сдав брата врачам, я до конца своих дней буду чувствовать себя предателем. Я точно знал, что Вовка никогда бы так не поступил со мной, но при этом я знал и ещё одно: он во много раз сильнее меня. Не только физически, хотя и это немаловажный фактор, когда живёшь в одном доме с буйнопомешанным. Вовка был силён духом, чего нельзя было сказать обо мне. Например, мне сейчас было столько же лет, сколько было брату, когда умерла бабушка, и я не представлял, как бы я сейчас остался один с двумя младшими братьями. Одна только мысль об этом вызывала у меня панику, а Вовка оказался один на один с жестокой реальностью – и не дрогнул.

Нет, определённо я не годился на роль главы семьи. Я способен лишь быть подмастерьем: приготовить еду, постирать, сделать уборку, купить продукты, вовремя оплачивать счета. Поэтому я и мучился этой двойственностью: мне нравился сказочный мир драконов и тварей, но стоило мне вспомнить, какой недуг породил эту необычную вселенную, у меня сжималось сердце.

Чтобы чувствовать себя уверенней, я упрашивал Вовку поскорее приступить к занятиям практической стрельбой. Умение стрелять нужно было мне вовсе не для того, чтобы пальнуть в брата, когда у него начнётся буйный припадок. Мне просто хотелось чувствовать себя защищённым, и оружие, а главное – умение им пользоваться – давало такое ощущение. А пока же на все мои намёки про поход в тир Вовка отвечал:

– Сначала к Горынычу съездим.

Он жил на Волге – в сутках езды от нас. Вовка собирался гнать днём и ночью, чтобы сократить время по максимуму. Но для этого ему необходимо было подготовиться.

– Пойдёшь сегодня со мной на охоту? – спросил он.