Год дракона

Кроме того, я стал чувствовать этих маленьких монстров. Я не был уверен, что у Вовки происходит так же – все‑таки он более опытный охотник, – но зато я был совершенно уверен, что этим особым чутьём я обязан тому, что пробуждалось во мне. Я ощущал, что от людей, в которых живёт тварь, исходит едва уловимый запах, напоминающий запах нагретого утюга. Чтобы проверить свою теорию, я спрашивал у брата, есть ли в человеке, пахнущем утюгом, тварь, и Вовка всегда отвечал утвердительно, рассказывал, какая именно и где засела.

На охоте я учился выслеживать тварей и смотрел, как брат вытаскивает их из людей. Поначалу он делал это руками, но потом признался, что ему так не совсем удобно, и стал… даже не знаю, как объяснить это… высасывать паразитов из людей. Брат просто открывал рот, вызывал внутренний розовый свет, и тот словно бы вытягивал тварь. Попадая в поток этого света, она уже не могла вырваться и плыла прямо Вовке в рот.

Наблюдая за этим поглощением, я заметил странную особенность: всякий раз паразиты появлялись из разных частей человеческого тела. Чаще всего – из головы, но были и такие, которых Вовка вытаскивал из груди или живота жертвы. Я спросил, почему так происходит.

– Долгое время человечество вело религиозные споры относительно того, где находится душа, – охотно ответил Вовка. – Версии были разные, но в итоге все сошлись на том, что она в груди, где‑то в области сердца. На самом деле душа проникает во все уголки нашего тела, а у некоторых людей даже выходит за его оболочку. Какую именно часть души поразит тварь, предсказать невозможно. Они селятся там, где им удобно, поэтому и вынимать их приходится через те места, что ближе всего к их укрытию.

– То есть тварь может жить, например, в пятке? – улыбнулся я.

– Может, – в ответ улыбнулся брат, – но из пятки её вынимать слишком трудно: маленькая площадь тела затрудняет выход. Поэтому приходится тянуть из более широких мест. Паразиты это понимают, и многие научились перемещаться в случае опасности. Кстати, поговорка про душу, которая ушла в пятки от страха, возникла именно из‑за того, что в случае опасности твари прячутся именно туда – в самое труднодоступное место.

– Но ты ведь всё равно их достаёшь!

– Да, но инстинкт самосохранения есть у всех, и он велит бороться за свою жизнь.

Такие премудрости, которыми щедро делился Вовка, создавали некий ореол избранности вокруг моей новой жизни, и я стал находить в ней всё больше прелести. Например, мне очень нравилось, что я мог – и не просто мог, а был обязан – ходить с оружием. Конечно, ничто не запрещало мне носить пистолет, будь я простым человеком, но сейчас для этого у меня были веские основания. Я ощущал себя не то рыцарем средневековья, не то шерифом с дикого запада, не то охотником на монстров из фантастических книжек.

Кроме тварей, я ещё научился видеть лиг. Внешне они ничем не отличались от людей, но я замечал свечение, исходившее от них – едва заметный матово‑белый свет, какой бывает, когда белая одежда отражает солнце. Брат старался избегать встречи с лигами, хотя они и не проявляли к нему никакого интереса.

Одним словом, после унылой жизни в детдоме я погрузился в мир захватывающий и ошеломительный, и за одно это я должен был благодарить Вовку. Собственно, я и был благодарен. И мне даже было несколько неловко от того недоверия, которое я испытывал к нему в первые недели.

 

В середине апреля, когда я вернулся из тренажёрного зала, Вовка сказал, что послезавтра мы едем к Шу. После знакомства с Горынычем я почему‑то побаивался остальных героев дневника брата, но своего страха не показывал. Я не знал, как Шу намерен избавлять меня от головных болей, но что‑то мне подсказывало, что это будет процедура, далекая от массажа ступней.

А ещё меня удивило, что Вовка стал собираться в дорогу основательно: сложил в сумку всё оружие, дневник, выгреб из шкатулки золото, велел мне забрать с собой подаренную Горынычем книгу и все документы, перекрыл на кухне газ, на два раза проверил, все ли окна закрыты.

– Вернёмся не скоро, – пояснил он, прочитав вопрос в моём взгляде.

– А где Шу живёт?

– В Москве.

– И долго мы там пробудем?

– Если всё пройдет ровно, то неделю. Если будут загвоздки, то придётся задержаться.

Я не стал спорить. Если брат считает, что к отъезду на две недели надо так основательно готовиться, значит, так тому и быть.

 

Шу

 

Москва меня поразила своими размерами, высотой домов и загруженностью дорог. К ней мы подъехали в восьмом часу утра, и наша скорость резко упала: на Каширском шоссе образовалась «тянучка», и все пять полос еле ползли в сторону столицы. После суток, которые мы промчались под двести километров, мне казалось, что мы стоим на месте.

– Почему такой затор? Что‑то случилось? – спросил я.

– Рабочий день тут случился, – выдохнул брат. – По утрам и вечерам на всех шоссе так. Зря мы остановились в Николаевском. Надо было ехать дальше.

Медленно продвигаясь в толпе других машин, мы кое‑как добрались до Москвы. Там остановились в гостинице «Милан». Она была почти на окраине, в районе станции метро Домодедовская, но выглядела фешенебельно. Публика тут тоже была соответствующая: бизнесмены и иностранцы.

– Будет чем поживиться, – подмигнул мне брат.

Я едва справился с эмоциями, когда вошёл в холл отеля: бордовое ковровое покрытие, огромные хрустальные люстры, портье в униформах, плазменные телевизоры, кожаные диваны. Я отродясь не видел такой красоты, я вертел головой и, по‑моему, даже раскрыл рот. Приятная девушка на рецепции улыбнулась нам, как родным. Думаю, она сразу высмотрела в нас провинциалов, которые решили шикануть раз в жизни.

– Если можно, дайте нам номер на последнем этаже, – попросил брат.

– Сожалею, но этот этаж выкуплен для участников конференции, – извинилась девушка. – Могу предложить восемнадцатый.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ Вовка. Я заметил, что он понравился девушке, потому что она несколько смущённо опустила глаза в компьютер, чтобы занести в него наши паспортные данные.

На свой этаж мы поднимались в лифте с прозрачными стенками, который курсировал по шахте, выведенной на внешнюю сторону здания. Я, как ребёнок, прильнул к стеклу, обозревая окрестности. Я думал, что сильнее удивиться уже не смогу, но войдя в номер, потерял дар речи.

– Сколько ты заплатил за это? – выдохнул я, разглядывая высокие кровати с золотистыми покрывалами.

– Это не шикарный отель. Средний, – отмахнулся Вовка. – Я третий раз тут останавливаюсь, потому что хорошо знаю окрестности и могу спокойно охотиться.