Гонщики кампуса. Бойфренд из книг
Раздался длинный свисток, который подействовал на меня отрезвляюще и тут же прогнал все посторонние мысли. Мозг мгновенно забыл все лишнее и сконцентрировался исключительно на происходящем на площадке. Оглядываю трибуны, и взгляд пересекается с сосредоточенным взглядом тренера. Он незаметно мне подмигивает и резко дает два дополнительных свистка. Подбегаю к нему, чтобы выслушать последние рекомендации. Хоть он и мой отец, но обращается со мной абсолютно так же, как и с другими игроками команды. Пока он напоминает нам о некоторых тонкостях техники нападения, Льюис дергает меня за футболку.
– Твой отец выглядит очень уставшим, – взволнованно говорит он мне на ухо.
– Конец сезона, ты ж его знаешь! – отвечаю я с улыбкой.
Папа, может быть, и не пробегает по полю километры, как это делают игроки, но энергии он уж точно тратит ничуть не меньше нас. Анализирует, как лучше расположить членов команды на поле, внимательно изучает каждого игрока и его ошибки, подбадривает в решающие минуты и старается скрыть свои переживания, когда дела плохи. Такие моменты для него всегда огромный стресс, и Льюис это прекрасно знает. Но сейчас, когда он обратил на это мое внимание, мне и самому кажется, что отец выглядит немного бледнее, чем обычно.
После танца чирлидерш и костюмированного шоу начался матч.
Постоянно нахожусь в самой гуще событий и не замечаю, как летит время.
Команда наших противников играет отлично. Восхищаюсь их настойчивостью. Когда я прописываю им еще один трехочковый, они все равно продолжают атаковать. Даже зная, что эта встреча никак не повлияет на их место в турнирной таблице чемпионата, они все равно не собираются отступать.
Первый тайм подходит к концу, бросаюсь к корзине, готовый принять пас от Льюиса. Слева открывается свободный коридор, и он подает мяч прямо мне в руки. Бегу со всех ног. Крайний нападающий совсем близко от меня. Очевидно, он приготовился перехватить мой бросок. Пытаюсь проанализировать ситуацию и понимаю, что он пойдет справа, это точно. Когда я готов к броску, он поднимает голову и пристально смотрит на меня, нахмурив брови. Сомневаюсь долю секунды перед решающей подачей, но тут он застывает на месте и смотрит куда‑то в сторону. Рефлекторно отправляя мяч в корзину, я чувствую, что что‑то не так. Нарастающий гул толпы и щелчки камер журналистов заставляют всех повернуться в одну сторону.
Мяч попадает в корзину, и я слышу, как Льюис выкрикивает мое имя. Ищу его глазами в толпе и вдруг с ужасом понимаю, что произошло. Черт возьми!
– Папа!
Со сверхзвуковой скоростью перебегаю поле и расталкиваю игроков, которые мешают мне пройти.
– Он вдруг упал, – говорит чей‑то голос.
– Я вызвал 911, – произносит другой.
Падаю на колени и беру его за неподвижно повисшую руку.
– Папа!
– Тренер!
– Расступитесь, ему нужен воздух!
В ужасающей неразберихе сквозь шум толпы смотрю на своего отца, лежащего на земле.
Он без сознания, весь какой‑то серый. Медик из команды «Бакиз» подбегает к нему, быстро прослушивает и зовет своего коллегу. Вместе они делают ему массаж сердца и искусственное дыхание. Смотрю на них, застыв на месте, не в силах пошевелиться. Дальше все как в тумане. Сам не помню, как оказываюсь вместе с отцом в машине скорой помощи.
Следующая сцена – его кладут на каталку и увозят куда‑то за двойные вращающиеся двери.
Оказавшись один в белом коридоре, я чувствую приступ резкой боли в желудке. Она такая сильная, что я падаю на колени и хватаю ртом воздух. Паническая атака накрывает меня с головой, и мозг отказывается соображать. Встаю, бегу к дверям, которые отделяют меня от отца. Мне нужно его увидеть. Мы с ним так привязаны друг к другу, мне просто необходимо его увидеть!
– Простите, вам туда нельзя! – слышу голос медсестры.
– Пожалуйста!
– О нем позаботятся. Присядьте, доктор выйдет к вам, как только что‑то станет понятно. Лучшее, что вы можете сейчас сделать, – набраться терпения и позволить нам ему помочь.
Прежде чем уйти, она сочувственно мне улыбнулась.
Кручусь волчком, смотрю по сторонам и чувствую себя совершенно потерянным.
– Дон!
Голос Льюиса прерывает тревожные мысли. Они с Лейном и Адамом стоят у входа в больницу.
– Что происходит? – спрашивает меня Льюис, схватив за плечи. – Что говорят врачи?
– Это сердце… Я… Он…
– Давай‑ка присядь, – прерывает меня Адам и тянет в сторону пластиковой скамейки. – Я принесу тебе кофе.
Послушно сажусь и, оказавшись на скамейке, тут же начинаю рыдать. Плачу как ребенок, мне чертовски страшно.
– Мы с тобой, приятель, – шепчет Льюис, похлопывая меня по спине.
Да, к счастью, они здесь. Их присутствие не позволяет мне погрузиться в самые мрачные мысли. В такие моменты наша дружба становится чем‑то гораздо большим. Да, мы гонщики кампуса, да, мы друзья, но сейчас, когда я вижу на их лицах такое же волнение, какое испытываю сам, мы братья.
– Тренер – боец, – неожиданно громко говорит Льюис. – Это самый крепкий человек из всех, кого я знаю. Уверен, с ним все будет хорошо.
Он всегда восхищается моим отцом, и его уверенность вселяет в меня силу и надежду.
Спустя бесчисленное количество стаканов кофе двойные двери вновь наконец‑то открываются. Идиот, я почему‑то надеялся увидеть отца, шагающего мне навстречу с вопросом «с каким счетом мы выиграли последний матч», но вместо него вышел высокий седой мужчина.
Вскакиваю на ноги до того, как врач что‑то начал говорить.
– Кто тут сын господина Волински?
– Я!
– Давайте отойдем.
Он очень серьезно смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что следующие несколько минут станут решающими для всей моей оставшейся жизни.
1. Донован
Давай, старик, раньше ты был быстрее!
