Грешная

– Немедленно отойдите от моего ребенка! – загнанно дыша, рычу я на него, как только оказываюсь рядом с дочкой. Я завожу ее за свою спину и встаю живым щитом между ней и этим мудаком.

Мои глаза могут прожечь дыру в его черепе – настолько я зла. Он, в свою очередь, опускает свой фотоаппарат, и тот повисает на шее. Его рот открывается, потом закрывается, затем снова открывается – словно у рыбы, выброшенной на берег. Глаза мужчины расширены – очевидно, он шокирован моей реакцией, но мне все равно.

– Я… я просто… – бормочет он растерянно, но я успеваю заметить, как густо звучит его голос.

– Кто дал вам разрешение снимать моего ребенка?! – наседаю, – Вы не имеете права!

– Мамочка… – слышу тоненький голосок Леи за своей спиной, а затем ее голова показывается слева от меня, – Дядя просто предложил пофотографировать меня…

Все мое внимание обращается на дочь, и я строго смотрю на нее сверху вниз.

– Маленькая леди, на тему разговоров с незнакомцами мы побеседуем с тобой позже. А сейчас ступай, пожалуйста, к тете Кире и побудь с ней, пока я пообщаюсь с твоим новым «другом», – делаю язвительный акцент на последнем слове и выразительно смотрю на незнакомца.

Я указываю рукой на свою подругу, которая уже стоит в нескольких метрах от нашей компании и ошеломленно наблюдает за разворачивающейся картиной. Краем глаза замечаю заинтересованные взгляды от других мамочек и их детей, коих они тут же подозвали к себе поближе. Лея поникает и удрученно плетется к Кире. Подруга берет мою дочь за руку и ведет за собой, еще долгое время растерянно поглядывая то на меня, то на мужчину.

Вновь сосредоточившись на объекте своего гнева, я грозно прищуриваюсь на него. Мой позвоночник выпрямляется как стальной стержень. Несколько секунд мы просто скованы в немом противостоянии посреди людного парка.

– Вы что, педофил? – гаркаю я, сдавшись первой, но продолжая подавлять мужчину взглядом.

Наглец вдруг прыскает со смеху. Улыбка едва касается его лица, но меня не может не поразить в самое сердце, насколько обворожительной ее делают ямочки на щеках. Мне хватает доли секунды, чтобы оценить уровень его брутальности с примесью темного очарования. Мужчина красив, но не картинно, а в какой‑то диковатой манере. Он похож на современного викинга: темно‑русые волосы коротко подстрижены по бокам, а посередине головы длиннее и собраны в небрежный пучок на макушке; глаза почти черные, с томной поволокой, над которыми нависают густые брови. В левом ухе у него поблескивает серьга‑колечко. Но самое примечательное в его внешности – это борода, красивая, ухоженная борода. Готова поспорить, что он завсегдатай барбершопа. Мне никогда не нравились мужчины с растительностью на лице, но должна признать, что этому представителю сильного пола она несомненно идет, хоть и визуально прибавляет ему годы. Что‑то подсказывает мне, что он моложе того возраста, на который выглядит.

Когда мой увлеченный взгляд скользит по фигуре мужчины, я подмечаю выступающие, бугрящиеся мышцы рук и груди, прикрытые простой белоснежной футболкой. Его длинные, крепкие ноги облачены в светло‑голубые, надорванные в районе колен и подогнутые снизу джинсы. Завершают этот свободный образ ослепительно белые кроссовки – в тон футболке.

Не знаю, как долго я созерцала сей одушевленный сосуд тестостерона, но в какой‑то момент он откашливается, возвращая мое внимание к нашей стычке. Я моргаю и пытаюсь быстро вспомнить, на каком моменте мы застопорились.

– Я не педофил, если вам еще интересно это знать, – взгляд мужчины зациклен на моих глазах, но на секунду он опускается на губы, которые я плотно сжимаю. Рефлекторно размыкаю их и облизываю. Замечаю, как его зрачки расширяются. Он сглатывает слюну, так что его кадык дергается. Не понимаю, почему, но это кажется мне дико сексуальным. Да уж, нашла я время и место для таких наблюдений…

Я упираю руки в бока и жду дальнейших объяснений.

– Меня зовут Руслан, и я – профессиональный фотограф, – продолжает мужчина своим хрипловатым баритоном и достает из заднего кармана джинсов визитную карточку. Я, не задумываясь, принимаю ее из его рук и слегка вздрагиваю от мимолетного тактильного контакта наших пальцев, – Я просто снимал летний парк и наткнулся на вашу дочь, играющую на площадке… Она действительно очень красивая и фотогеничная девочка, вот я и… ну… немного увлекся, – он пожимает плечами.

Я склоняю голову, словно слушаю несуразный лепет малого ребенка. Руслан смотрит на меня в упор, сдерживая улыбку. Где‑то, на уровне бессознательного, мне хочется, чтобы он снова продемонстрировал эти свои треклятые ямочки. Не могу понять, что его так развлекает в этой ситуации, но совсем не разделяю такой позитивный настрой.

– Это не оправдывает вашего поступка, – говорю ему, придавая своему голосу максимум серьезности и назидательности.

– Я приношу вам свои глубочайшие извинения. Не имел ни малейшего намерения задеть ваши материнские чувства, – с нарочитой вежливостью выдает Руслан, а потом его глаза прогуливаются от моего лица по моей фигуре в простом платье‑рубашке с накладными карманами и подчеркивающим талию поясом, и от его жгучего взгляда по моему позвоночнику несутся мурашки, – Но знаете, что… – мужчина задумчиво почесывает свою бороду, – Глядя на вас, я понимаю, откуда такая красота у вашей дочери.

У меня резко слабеют ноги, потому что Руслан расплывается в умопомрачительной улыбке, которой можно растопить Антарктиду. Я глубоко вздыхаю, чтобы вернуть себе самообладание. Это безумие какое‑то: он даже совершенно не в моем вкусе, но как‑то очень странно действует на мое предательское тело, которое само по себе приходит в бурный восторг от мужского взгляда – того, который имеет легкую хитринку и хищнический оттенок. Это заставляет мою кровь разгоняться по венам, и я уже совершенно не обращаю внимания на происходящее вокруг.

Наконец, вынырнув из недолгого оцепенения, я говорю так твердо, как только способна в этом одурманенном состоянии:

– Спасибо за комплимент, но не приближайтесь больше к моей дочери.

Руслан однобоко ухмыляется.

– А к вам? – его слова сквозят двойным смыслом, а во взгляде плещется шаловливость.

Я сужаю глаза на него и произношу зловещим шепотом:

– А ко мне – тем более.

Бросив ему эту фразу, я выразительно разворачиваюсь и ухожу от самонадеянного мужчины‑викинга, покачивая бедрами и цокая каблуками по асфальту. Моя задница горит от ощущения его пламенного взгляда на ней.

В руке у меня все еще зажата его визитка. Я бездумно засовываю ее в карман платья.

 

Несколько лет назад

Постепенно наша с Александром семейная жизнь вошла в спокойный, размеренный ритм. Саша еще перед свадьбой потребовал от меня отказаться от всех карьерных амбиций и целиком и полностью положиться на него и посвятить себя семье. Вообще‑то, за несколько месяцев до знакомства с ним я получила диплом по специальности «кондитер» и имела в планах работать в этой сфере, потому что страстно любила печь и стряпать. Но мои профессиональные замыслы уступили место беззаветной любви к этому мужчине, и я согласилась стать хранительницей домашнего очага. Этим я и занималась после замужества, отчаянно стараясь быть Саше хорошей женой.