Гуттаперчевый клоун
Лицо Насти принялось вдруг неуловимо изменяться, быстро превращаясь в какую‑то кошмарную уродливую маску с неподвижно улыбающемся ртом и вытекшим левым глазом, но испугаться по‑настоящему Лёля так и не успела.
– Ну поднимайся, доча! – прозвучал над самым её ухом всё тот же знакомый голос. – Не спишь же, знаю… прикидываешься только!
– Что?
Раскрыв глаза, Лёля некоторое время лишь молча смотрела на мать, а вокруг было уже совсем светло.
– Ты пришла! – счастливо улыбаясь, прошептала она. – Как и обещала!
– Куда это я пришла? – с некоторым недоумением переспросила мать. – Я, наоборот, уходить собираюсь. Не хватало ещё на работу опоздать. А ты давай вставай по‑быстрому! Завтрак на кухне…
И тут только до Лёли дошло, что находится она почему‑то не в больничной палате, а в собственной комнате… Вот только непонятно, каким образом она смогла тут очутиться.
– Меня что, выписали?
– Откуда? – не поняла мать.
– Из больницы.
– Из какой больницы?
Какое‑то время мать и дочь молча смотрели одна на одну, и в глазах обеих было самое искреннее недоумение.
– Я же вчера в больнице была! – медленно, почти по слогам проговорила Лёля, поднимаясь с кровати. – Забыла, что ли? Ты же возле меня, считай, целый день в палате просидела, почти до самого вечера… разве не так?
– Вчера?
Мать удивлённо и даже несколько встревожено пожала плечами.
– Вчера мы с тобой весь день у тёти Оксаны провели, юбилей её праздновали…
– Так это же не вчера, это же в воскресенье было! – перебила Лёля мать и тоже взглянула на неё с удивлением и тревогой. – В воскресенье, а сегодня…
– А сегодня понедельник, 13 апреля, – засмеялась с каким‑то даже облегчением мать. – Ну ты артистка! Так разыграть… я почти что поверила…
И, чмокнув Лёлю в щёку, мать направилась к выходу.
– Опаздываю! – крикнула она уже издали. – Завтрак на столе, а ты смотри, в школу не опоздай!
Звякнула, закрываясь, входная дверь, и Лёля осталась одна.
Не зная, верить словам матери или не верить, Лёля вновь опустилась на кровать.
Вообще‑то, мать могла специально и по какой‑то причине сказать неправду. Возможно, ей это лечащий врач посоветовал как один из эффективнейших методов лечения?
Но почему тогда сама Лёля понятия не имеет, как оказалась дома! Усыпили её специально, а потом домой доставили?
– А сейчас передаём прогноз погоды на сегодня! – послышался со стороны кухни бодрый женский радиоголос. – Сегодня, 13 апреля, понедельник…
Дальнейшего Лёля уже не слышала. Вернее, не слушала…
– Так это был сон! – медленно проговорила она, вновь вскакивая с постели. – Всего только сон и ничего кроме!
На душе девушки сделалось вдруг так легко, будто свалилась с неё какая‑то невероятная тяжесть. Казалось, ещё мгновение – и душа эта взлетит до самого потолка. Вместе с Лёлей, разумеется…
– Сон! – радостно закричала Лёля, подхватывая с дивана большого плюшевого медвежонка и кружась в обнимку с ним по комнате. – Это был сон! Ура!
Совсем некстати промелькнула вдруг мысль, что сны не могут быть такими долгими и реальными, но Лёля просто отмахнулась от неудобной этой мысли. Это гуттаперчевых клоунов, способных внезапно оживать, вот их‑то и не должно быть в действительности! Что же касается снов…
Раз приснился – значит, бывает! И всё, и хватит об этом!
Глава 5
В школу Лёля опоздала. Вернее, опоздала на урок, ибо звонок прозвенел как раз в тот момент, когда она, на ходу стаскивая с плеч курточку, спешила к гардеробу.
Первым уроком должен был быть русский язык, а Наталья Петровна, их классный руководитель, несмотря на всю свою доброту и отзывчивость, опоздания на свои уроки, мягко говоря, не приветствовала. Вот почему Лёля на второй этаж почти вбежала, преодолевая одним прыжком сразу несколько ступенек. Потом торопливо (почти бегом) продефилировала по длинному коридору и, остановившись на некоторое время перед нужной дверью (дабы перевести дух), осторожненько в эту дверь постучала. И лишь после этого отворила дверь и с тяжёлым сердцем вошла в класс.
Увидев возле классной доски Анжелу Митрофановну, Лёля сразу же повеселела. Почему‑то первым уроком была математика, хоть по расписанию на понедельник она должна была самой последней стоять.
– Можно? – тихо проговорила Лёля, аккуратно прикрывая за собой дверь.
– Кушнер? – удивлённо проговорила Анжела Митрофановна. – Ты почему опоздала?
Это был вопрос ради вопроса, и может, потому Лёля на него так и не ответила. Она лишь пожала плечами и виновато потупилась.
– Ну что ж, садись, ежели пришла!
Облегчённо вздохнув, Лёля быстренько направилась к своему месту.
И тут только заметила, что на соседнем месте сидит Иришка, которая ещё более месяца должна находиться в своём то ли санатории, то ли профилактории. А Марьяна… Она что, пересела куда‑то от Лёли?
Но, окинув мгновенным взглядом класс, Лёля так нигде и не смогла заметить подруги.
– Приветик! – прошептала Иришка, когда Лёля, усевшись, принялась поочерёдно извлекать из рюкзачка учебник, дневник, тетрадь, пенал… – Чего опоздала? Проспала?
– А ты почему так скоро назад вернулась? – прошептала ответно Лёля. – Или, может, сбежала?
– Откуда сбежала? – не поняла Иришка вопроса.
– Из санатория своего.
– Из какого санатория?
– А ну, тише! – повысила голос Анжела Митрофановна. – Что это ещё за разговорчики во время урока! Итак, всем открыть тетради. Записывайте новую тему…
Какое‑то время и Лёля, и Иришка, сидели молча, добросовестно занося в тетради подробные объяснения учительницы. Потом Лёля не выдержала.
– Ну хватит тебе уже шлангом прикидываться! – прошептала она, почти умоляюще глядя на Иришку. – Тебя же тут целых три недели не было!
– Как это, не было?! – даже обиделась Иришка. – А с кем же ты тогда, интересно, в кино ходила? В эту субботу…
– С Марьянкой ходила, – растерянно проговорила Лёля и вновь осмотрела помещение в тщетных поисках подруги.
