Гуттаперчевый клоун
Всё это время Лёля с нетерпением ожидала продолжения истории об оживающем клоуне, но Марьяна упорно молчала, а Лёля, не желая обнаруживать своего нетерпения, тоже шагала молча. И так, в полном и обоюдном молчании, они и дошли до старой обшарпанной пятиэтажки, в которой и проживала Марьяна вместе со своей мамой и бабушкой.
– Хочешь, покажу? – неожиданно проговорила Марьяна, уже сворачивая к подъезду. – Клоуна посмотреть хочешь?
– Хочу! – обрадовано отозвалась Лёля, сворачивая вслед за подругой. – А то я уж было решила, что ты мне просто лапшу на уши вешала с клоуном этим…
– Было бы кому!
Последняя фраза прозвучала почти оскорбительно, но Лёля на Марьяну обижаться не умела. Иначе давно рассорилась бы с ней до конца дней своих.
Марьяна жила на самом последнем, пятом этаже, и Лёля немного запыхалась, стараясь не отстать от подруги. А вот Марьяна преодолела все эти лестничные пролёты на одном, как говорится, дыхании. Остановившись у входной двери, она чуть помедлила, поджидая Лёлю, потом нажала на кнопку звонка. Немного повременив, нажала повторно…
– Ну где же она? – досадливо пробормотала Марьяна, торопливо шаря в рюкзаке в поисках ключа. – Уснула, что ли?
Наконец‑таки ключ был обнаружен и дверь отворена.
– Бабуля! – крикнула Марьяна, первой входя в прихожую. – Ты где?
И вдруг, испуганно вскрикнув, вновь выскочила на лестничную площадку.
– Ты чего? – не менее испуганно прошептала Лёля. – Случилось что?
– Сама посмотри! – тоже шёпотом отозвалась Марьяна.
Глаза у неё были почти круглые и какие‑то стеклянные, что ли…
– Иди, ну! – повторила Марьяна уже чуть громче. – Только не наступи!
Но Лёля даже с места не сдвинулась.
– На кого не наступить? – проговорила она осипшим от волнения голосом. – На бабушку?
– На бабушку… – машинально повторила Марьяна и, осекшись, с ужасом уставилась на Лёлю. – На какую бабушку?
Ничего на это не отвечая, Лёля лишь молча смотрела на Марьяну.
– Ты что, дура?! – с каким‑то даже облегчением заорала на подругу Марьяна. – Бабушка тут причём?! На клоуна не наступи… до самой почти входной двери успел доползти, гадёныш!
– Господи, а я уж было подумала…
Решительно отстранив Марьяну, Лёля первой вошла внутрь так хорошо знакомой ей квартиры.
На войлочном коврике прямо возле её ног действительно лежал клоун, ярко и довольно искусно раскрашенная игрушка, сделанная, скорее всего, из резины.
Но когда Лёля, наклонившись, подняла клоуна, она поняла, что ошиблась. Никакая это не резина – другое что‑то, но вот что, этого Лёля так и не смогла разобрать.
– Гуттаперча это! – буркнула из‑за спины Лёли Марьяна, – она чем‑то резину напоминает, но в чём‑то от неё и отличается сильно. В общем, когда‑то гуттаперча эта очень широко распространена была, много из неё тогда разных вещей делали.
– А сейчас? – спросила Лёля, вертя этого гуттаперчевого клоуна в руках.
Почему‑то её неприятно поразил вес этой небольшой на вид игрушки. Ощущение было таковым, будто под упругой и податливой гуттаперчевой оболочкой залит свинец. Или какой‑то другой, не менее тяжёлый металл…
– А сейчас – не очень. В стоматологии только… ну, и ещё кое‑где… – пояснила Марьяна, отодвигая чуть в сторону Лёлю и тоже входя в прихожую. Потом она помолчала немного и добавила: – Это мне бабушка объяснила про гуттаперчу, думаешь, я раньше про неё слышала. А ты?
– Я слышала, – сказала Лёля. – Рассказ такой есть – «Гуттаперчевый мальчик». Читала как‑то, ещё в позапрошлом году… автора вот только не могу припомнить…
– А о чём рассказ? – с каким‑то даже напряжением в голосе поинтересовалась Марьяна. – Не о клоунах, часом?
– И этого не помню! – чистосердечно призналась Лёля. – Но кажется, о каких‑то цирковых артистах речь шла… так что, может, и о клоунах…
Разговаривая так, подружки по‑прежнему стояли рядышком в прихожей. Лёля всё продолжала вертеть в руках странную эту игрушку, Марьяна же избегала даже смотреть в сторону клоуна. Потом она вздохнула как‑то совсем по‑взрослому, провела Лёлю в свою комнату и, усадив на диван, принялась рассказывать ей всё по порядку. Начиная с того самого момента, когда она впервые…
Глава 1
Впервые Марьяна увидела игрушечного клоуна две недели назад, когда спускалась по лестнице, направляясь в булочную. Игрушка лежала на ступеньках между вторым и третьим этажом, вернее, не лежала даже, а стояла, уткнувшись размалёванным лицом в одну из ступенек.
Первым стремлением Марьяны было поднять оброненную кем‑то игрушку. Не для того, разумеется, чтобы потом себе её присвоить, просто положить на подоконник, там игрушку эту потерянную скорее заметят. Она даже наклонилась, протягивая руку, но потом почему‑то передумала. Выпрямилась, пожала плечами и двинулась себе дальше.
Поход в булочную и обратно занял у Марьяны полчаса, а может, и больше. Так что когда она вновь зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице, то и думать забыла об этой обронённой кем‑то игрушке. И вспомнила лишь, когда вновь её увидела.
Что‑то странное почудилось вдруг девушке в этой игрушке, но Марьяна долго не могла сообразить, что именно было тут не так. А потом вдруг сообразила: игрушку кто‑то передвинул. Ну, то есть находилась она теперь не на середине лестничного пролёта, как было вначале, а в самой верхней его части.
И вновь игрушечный клоун не лежал, а всё так же стоял, прислонившись лицом к последней в этом пролёте ступеньке.
Впрочем, тогда ещё Марьяне и в голову не могло прийти, что это довольно приличное для небольшой игрушки расстояние клоун преодолел самостоятельно. Кто‑то его, конечно же, переставил, вот только зачем, с какой целью? Или это соседские ребятишки непонятную игру затеяли?
Решив, что так оно и есть, Марьяна, конечно же, не стала вмешиваться в детские эти шалости. Просто осторожно обошла клоуна и пошла себе дальше, ибо бабушка уже заждалась своего любимого «бородинского»…
А ночью ей приснился сон. Странный и страшный. Будто сидит она глубокой ночью в своей комнате и смотрит по телику какой‑то фильм. Какой именно, этого Марьяна не помнила, триллер какой‑то мистический. И вдруг с ужасом осознаёт, что экран телевизора, это и не экран вовсе, а реальное четырёхугольное отверстие… И просто чудо, что разные потусторонние твари из фильма ещё не обнаружили, что запросто могут перебраться из киношного своего пространства прямо сюда, в комнату!
