Гуттаперчевый клоун
Фотография, находящаяся в данный момент на стене, была вообще безо всякой рамки (просто скотчем к обоям приклеена), а на ней отец, довольно улыбаясь, держал в левой руке большущую щуку, а правую руку положил Лёле на плечо. И у Лёли на фото тоже было донельзя довольное выражение лица, а в руке она держала удочку, и какая‑то рыбёшка средних размеров болталась на ней…
И фотография эта, судя по возрасту Лёли, сделана именно летом прошлого года, никак не раньше…
Но ведь этого не могло быть! Просто не могло!
Или могло?
Лёля поняла вдруг, что реальность вокруг неё вновь изменилась и изменилась на этот раз столь круто и радикально, что отец, погибший ровно шесть лет назад, вновь возвратился к ней, о чём она и мечтала когда‑то.
А мама? Куда девалась в таком случае мама? Ежели она сейчас в ночной смене, то почему в спальне такая узкая кровать?
– Лёлька! – послышался из‑за двери встревоженный голос отца. – С тобой всё в порядке, доча?
Лёля ничего не ответила.
Первый испуг прошёл, и теперь она воспринимала всё произошедшее более‑менее адекватно. Ведь не из могилы же воротился к ней отец, просто в этой реальности он смог счастливо избежать смертельного того ДТП, вот и…
А мама, где же она сейчас?
От недоброго какого‑то предчувствия у Лёли даже похолодело всё внутри.
А может… Может, мать просто бросила их и ушла, такое ведь тоже случается в реальной жизни! Разлюбила мужа, встретила другого мужчину, но почему тогда она не взяла с собой Лёлю? Почему она оставила дочь с отцом?
Её мать не могла поступить так, ни в коем случае не могла! Ни бросить мужа, которого любила столь сильно, что после его гибели совершенно завязала с личной жизнью, вся сосредоточившись на воспитании дочери. И уж тем более она не могла оставить Лёлю…
– Лёлька! – вновь послышался из‑за двери голос отца, ещё более встревоженный. – Тебе что, снова мама приснилась?
– Да! – закричала Лёля, вскакивая и подбегая к двери. – Да, снова приснилась! А тебе она никогда не снится?!
Она уже поняла, что произошло с мамой, но боялась признаться в этом даже себе самой.
Отец ничего не ответил, а Лёля вдруг отчётливо поняла, как он плачет там, за дверью, и тогда она тоже заплакала, безвольно опустившись на кровать. Взгляд её, затуманенный слезами, вновь скользнул по фотографии на стене, и новая неожиданная мысль пришла вдруг в голову девушки.
Никогда ранее она не ездила на рыбалку с отцом, хоть отец несколько раз предлагал ей такое и даже огорчался, когда она всякий раз отвечала категорическим отказом. А потом он погиб, и Лёля горько сожалела о том, что ни разу так и не удосужилась сделать приятное отцу, согласившись на такую поездку.
И вот, судя по этой фотографии на стене, она не просто сделала отцу приятное, но, кажется, и сама искренне увлеклась рыбной ловлей, о которой Лёля нынешняя даже понятия не имеет. Но куда же в таком случае подевалась та, другая Лёля, которая прожила все эти году тут, с отцом и…
…и трижды в год вместе с ним посещала мамину могилу, и плакала, стоя над ней…
И отец тоже плакал в такие минуты, считая именно себя единственным виновником маминой смерти, ибо именно он настоял ранее на том, чтобы мама получила права…
И та злосчастная поездка в гололёд, ведь он мог как‑то отговорить маму, в крайнем случае, настоять, чтобы она хотя бы отложила эту поездку до следующего дня, но ведь ничего такого отец не сделал тогда, шесть лет назад, ранним апрельским утром…
Вздрогнув, Лёля отчаянно мотнула головой и вскочила с кровати. Это были не её мысли, чужие, но как же тогда они оказались у неё в голове… А что было бы, если бы она просто уснула вчера вечером, а не стала испытывать себя бессонницей?.. Неужто утром проснулась бы совершенно другая Лёля, ничего не помнящая о жизни тут с мамой, но без отца?!
Конец ознакомительного фрагмента
