Гуттаперчевый клоун
И, вся похолодев, испуганно уставилась на белую размытую фигуру, медленно бредущую от окна в её сторону.
«Это сон! – мелькнула в голове спасительная мысль. – Это всего лишь сон… я просто сплю, и всё это мне только снится!»
Но увы, кошмарная фигура в белом не была сном, и, осознав это, Лёля отчаянно завопила. И тотчас же завопила в ответ белая фигура, и Лёля с превеликим облегчением поняла, что это Настя, её соседка по палате. Она поняла это ещё до того, как вбежала не менее испуганная медсестра и зажгла свет…
Впрочем, ругать девочек она не стала. Помогла Насте вновь лечь в кровать и вышла, оставив свет включенным.
Некоторое время и Лёля, и Настя лежали молча, как бы по‑новому переживая и осмысливая только что произошедшее.
– Ну и напугала же ты меня! – прервала, наконец, затянувшееся это молчание Лёля. – Хоть бы предупредила, что ты этот… как его… лунатик!
– Я же говорила, что со сном у меня проблемы, – почти виновато отозвалась Настя.
– Проблемы, проблемы! – буркнула Лёля, поворачиваясь на бок. – Проблемы, они тоже разные бывают!
Она нисколечко не сердилась на Настю… Да и в чём, скажите, та виновата? Вон как сама перепугалась, до сих пор голосок подрагивает.
– А мне ещё и кошмарный сон приснился! – добавила вдруг Настя, и голос её задрожал сильнее. – Какой‑то человек, весь такой расфуфыренный…
– Расфуфыренный? – насторожилась Лёля, вновь поворачиваясь в сторону Насти. – Что значит, расфуфыренный?
– То и значит! – Настя пожала плечами. – Лицо размалёвано, одежда яркая такая! Ну, как у этого…
– У клоуна? – перебила её Леля, и Настя, замолчав, с удивлением уставилась на соседку.
– Наверное, это и был клоун… – проговорила она после непродолжительного молчания. – Как это я сразу не догадалась?
– И что? – враз осипшим голосом прошептала Лёля. – Что он делал, клоун?
С замиранием сердца она ждала ответа, но Настя молчала. Долго молчала.
– Не знаю, – наконец‑таки проговорила она. – Вернее, не помню. Но что‑то плохое. Жуткое даже… Мне так страшно было… он, вообще‑то, первое время на меня не смотрел, но я всё боялась, что он меня заметит, а потом…
– Что потом?
– Потом он повернул голову в мою сторону, и я увидела, что лицо у него с левой стороны сплошь обгорелое. И левый глаз почти вытек…
Не договорив, Настя села на кровати.
– Мне и сейчас страшно, – прошептала она, дрожа, вернее, содрогаясь всем своим худеньким телом. – Можно, я с тобой полежу немножечко?
Лёля ничего не ответила, а Настя, восприняв молчание соседки как знак согласия, быстренько к ней перебралась. Юркнула под одеяло, доверчиво прижалась к Лёле.
– С тобой мне не так страшно! – прошептала она Лёле на самое ухо. – Ты вон какая смелая!
«Смелая, как же! – невольно подумалось Лёле. – Забыла уже, как я вопила, тебя у окна спросонья увидев!»
В это время в палату зашла всё та же медсестра.
– Это ещё что такое?! – даже возмутилась она. – А ну, в свою постель марш!
С явной неохотой Настя всё же подчинилась. А медсестра вновь щёлкнула выключателем и некоторое время молча стояла у двери, глядя на девочек.
– Спать! – строго проговорила она после довольно‑таки продолжительного молчания. – И чтобы я больше ничего такого…
Так и не закончив фразы, медсестра вышла, плотно затворив за собой дверь.
– Ничего такого! Ничего такого! – передразнила её невидимая в темноте Настя. – Начальница большая! Ты ещё не спишь, Лёля?
Лёля ничего не ответила. Вместе с темнотой вновь возвращалась тревога, панически заполняя душу.
Почему этот клоун приснился не ей, а Насте? Настя тут причём?
– А знаешь, – вдруг заговорила Настя торопливым лихорадочным шёпотом, – я вот что ещё вспомнила! Этот клоун, он со мной даже разговаривал…
– Разговаривал?
Приподнявшись на локте, Лёля повернулась в сторону Насти.
– О чём?
– Он о тебе спрашивал.
– Обо мне?!
У Лёли словно что‑то оборвалось внутри.
– А ещё о подружке твоей, Марьяне. У тебя ведь была такая подружка?
– Была?!
Вскочив с кровати, Лёля бросилась к Насте.
– Что значит «была»? Она и сейчас есть!
Настя ничего не ответила. Вместо этого она низко опустила голову и как можно дальше отодвинулась от Лёли. На самый краешек кровати отодвинулась…
– Она есть, понимаешь?! Есть, а не была! – ухватив Настю за худенькие плечики, Лёля резко с силой встряхнула девочку. – А ты сказала, что она была! Почему ты так сказала?!
– Это не я! – со слезами в голосе прошептала Настя. – Это он мне так сказал! Ты мне больно делаешь, пусти!
«…Пока ничего неизвестно… нет причин для волнения… может, просто уехали куда… вместе с бабушкой…» – вспомнились неожиданно Лёле самые последние подслушанные слова матери.
И телефон, который никак не желает соединять её с подругой…
– Пусти, больно! Да отпусти же ты!
– Прости!
Разжав безвольные пальцы, Лёля отпустила Настю. Некоторое время сидела рядом с ней, потом, воротившись на свою кровать, легла и, натянув одеяло до самого подбородка, утомлённо закрыла глаза.
– Это он тебя напугал, да?
Вновь открыла глаза, Лёля некоторое время лишь молча смотрела на стоящую возле её кровати Настю. Потом всё так же молча кивнула.
– Он что, и на самом деле существует, этот клоун?
И вновь Лёля ничего не ответила, да и что было отвечать.
И тут произошло нечто странное.
– Ну, вставай, вставай, соня! – проговорила вдруг Настя каким‑то новым и удивительно знакомым голосом. – В школу опоздать хочешь?
