Хамелеон

– Но Альберта я знаю давно! – упрямился таджик – Мы работаем с ним и ни разу друг‑друга не подвели, сегодняшний день не отличается ничем! – внутри замерла тишина – Эй, ты где? – громко крикнул Авель – Отзовись! – и сам испугался того самого крика в никуда, никому – О‑о, Аллах, я схожу с ума!

Кончиками кистей он интенсивно начал тереть виски: – Боже, это какое‑то наваждение, сон, и всё из‑за какой‑то проклятой мыши. Плавно выехав с Можайки, он свернул на Кутузовский. На удивление пробок не было, хотя по времени – час пик: – Что это, добровольное приглашение на семь кругов ада или просто блажь?

Заприметив свободное место на парковке у торгового центра, Авель втиснулся между «хондой» и хечбэком «рено», повернул ключ в замке зажигания, замер. Впереди то и дело сновали прохожие, стеклянные двери молла не закрывались вовсе, витрины блистали, как богемское стекло, пестрея своей своеобразной начинкой. Гул, суета, жизни сотен, тысяч, миллионов людей, которым до него нет никакого дела. Как, впрочем, и ему до них.

В нагрудном кармане замшевой толстовки вновь зазвонил телефон – Да? – спокойно ответил Авель – Хорошо, я выхожу!

– Нееет! – захрипел внутренний голос, но он этого уже не услышал.

Ища глазами чёрный тонированный кроссовер Альберта, Авель осторожно начал продвигаться вдоль плотно припаркованных друг к другу иномарок. Плотную спортивную сумочку – барсетку он тесно прижимал к груди, она одновременно грела и жгла. «Ауди» подельника Нарретдин заприметил у самого края торгового молла.

– С‑сука, забрался‑ж! – процедил сквозь зубы таджик, но подойдя к передней левой двери автомобиля словно преобразился: губы его приобрели этакую лёгкую усмешку безразличия, глаза, миндалевые, большие, тоже смеялись, лицо словно просветлело и источало свет, лёгкий румянец тронул резко очерчённые скулы – ни дать, ни взять, зардевшийся школьник на пороге первого свидания.

Резко открыв дверь, он небрежно плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем, при этом отогнав налипший к спине страх.

– Ну‑у здравствуй, братан! – повернулся к нему водитель кроссовера – Чё кислый какой или мне не рад?

Авель вполоборота повернул голову назад и сфотографировал острым зрением двух незнакомых ему качков.

Проигноривовав вопрос водителя, таджик осторожно бросил через плечо – А это кто такие? Мы, кажется, договорились и других лиц в дело не привлекали, что изменилось?

Альберт беспечно пожал плечами и щёлкнул зажигалкой – Ничего! Ничего не изменилось, друг мой, кроме разве что одной маленькой детали – это мои самые лучшие и постоянные покупатели и товар они будут пробовать сами. Хороший товар – сочные «бабки» тебе, респект и уважуха! Хреновый товар – плохая репутация и разговор по‑мужски, тоже плохой!

– Ты на что намекаешь?! – взбунтовалась горячая горская кровь – Я что, лох или кидала какой‑нибудь?

– Ты не кипятись, кореш! – похлопал его по плечу Альберт – Успокойся, покури и ближе к делу. Давай, доставай свой фирменный кофеёк, взвесим, попробуем, рассчитаемся и покатимся дальше, кто – куда, дел невпроворот!

Таджик слегка наклонился и расстегнул барсетку. Сидевший сзади парень в чёрных кожаных перчатках вытащил из голенища кирзового ботинка капроновую удавку и намотал оба конца ее на ладони. Сидящий слева коллега едва заметно усмехнулся. Фирменно‑упакованная пачка чиллийского кофе, в четыреста пятьдесят грамм, перекочевала из рук Авеля в ладонь Альберта.

– Полкило? – прикинул водитель «Ауди» навскидку – Или?

– Вешай! – буркнул Авель – Что кота за яйца тянуть?

На улице стемнело так, что трудно было даже различить близлежащие здания и прохожих или это в глазах так темнеет, из – за страха? Будто что – то ледяное, ужасное, дыхнуло ему в спину и ни на секунду не отпустило…

Пассажир, находившийся сзади водителя, ловко ивлёк из нагрудного кармана электронные весы, осторожно опустил кофейный сверток на тёмную панель – чудо табло выдало цифру пятьсот двадцать.

– Ха! – усмехнулся покупатель – Как в аптеке, даже с кэшбэком.

– А ты сомневался? – огрызнулся Авель – Я вату не катаю!

– Мы тоже! – напрягся пассажир сзади – А теперь вскрывай, я пробу сниму!

Тот, что держал весы на коленях, достал выкидной нож, вспорол обёртку и кончиком лезвия подцепил порошок, понюхал и смачно слизнул. Воцарилась гробовая тишина, электронные часы на панели приборов показывали восемнадцать пятьдесят семь.

– Кайф! Не бутор определённо, похоже прямо с лаборатории?! Берём, Альберт, рассчитывайся, да погнали наших городских в известное нам место! – хрипло процедил задний пассажир, опуская весы и пачку мнимого кофе в отдельный прозрачный пакет – Поиграли и будет!

Альберт пожал плечами и полез во внутренний карман пиджака – Хозяин – барин! – щёлкнули замки на дверях и звук этот раздался в тишине, как выстрел.

Авель вздрогнул – Это что?

– А это, мой дорогой подельничек! – ухмыльнулся Альберт, доставая медленно вовсе не пачку новеньких и хрустящих купюр, а красное твёрдое удостоверение – Контрольная закупка наркотического вещества в особо крупных размерах, так – то, Авельчик, не приехал ты, а приплыл надолго!

Тупо уставившись в раскрытую полицейскую корочку, Авель читал и не верил своим глазам: – Главное Управление города Москвы, отдел перевозки и нелегальной транспортировки запрещенных наркотических средств, подполковник Нуриев Альберт Айдарович.

Строки поплыли перед глазами, но собравшись, Авель дёрнулся вправо, к двери, в ту же секунду на шею лёг капроновый шнур – Стоять, хлопец, и без резких движений!

– П… шел ты! – захрипел Авель, судорожно пытаясь ухватить верёвку – Мусор ты, шакал!

Удавка сильнее врезалась в шею и перекрыла дыханье, таджик удручающе захрипел. Альберт Айдарович бесстрасно наблюдал происходящее и молчал, в руках у него моргала видеокамера.

Перед глазами Авеля поплыли размытые картинки; лес, недавний пикник на «Чистых прудах», тёплая постель дома, яркое восходящее солнце за окном и она, его Ольга, стоящая полуобнажённая к нему спиной, с тонкой тлеющей сигаретой в руках. Маленькая, хрупкая, как прозрачный нежный ангелок с рождественской открытки, чистый и любящий, только его и ничей больше. Что же будет с ней, если его так вот просто возьмут сейчас и удавят здесь, в шикарном джипе, с блатными номерами, что сделает тогда она?

А она… тонкая сигарета так и тлела в ее изящной маленькой ручке. Взгляд девушки упал на наручные часы – ровно семь часов вечера.

– Почему не звонит он? – вяло проплыла в мозгу мысль – Ведь он уже, как час назад, должен был появиться?

Ольга посмотрела в окно – вечер, тёплый апрельский вечер, сменял затяжной субботний день. Багряный край уходившего за крыши солнца томился, словно разбавленное бургунское вино, кроваво‑вишнёвый полукруг с лимонно‑охровой каймой, уходящей размыто вдаль. Небо, сизое, с проседью взбитых молочных облаков. Ни ветерка, ни малейшего дуновения, хоть чем‑то отдалённо напоминающего бриз. Тишина, да множество зажжённых огней в домах, магазинах, фонарных столбах и уличных постерах. Город словно вымер, хотя движение людей и автомобилей не прекращалось ни на минуту. Что это, тоска по нему, а тоскует ли он по ней?