Хамелеон

Мария, поддавшись звукам, сделала шаг, другой. Неподалёку, в нескольких метрах, взору открылось совсем маленькое, но самое настоящее лесное болотце, затянутое тиной и заваленное местами сухими сваленными ветками. Всполоснув драгоценную баночку, девушка насухо вытерла её и, завернув в бумажную салфетку, опустила туда бесценную находку.

Воровато оглянувшись, она быстро стала разрывать руками землю возле старой облезлой пихты. Отряхнув ладони, Мария отошла и взглянула на содеянное – результат вполне удовлетворил её, ибо узнать позже эту пихту она смогла бы из тысячи. Старое, испещрённое непогодой и годами дерево наполовину высохло и обломилось, раскроив ствол свой ровно надвое. Визуально оно напоминало большую, созданную природой рогатку, местами зелёную, а местами словно вымазанную ржавчиной.

Теперь пришел черёд камеры – достав её, Мария подошла к самой кромке зелёной вонючей воды и, размахнувшись, кинула «Кэнон» почти в середину болота. Камера плюхнулась в топь камнем, тёмно‑зелёная мелкая ряска сомкнулась на ней навсегда. Здесь, в этой богом забытой поляне, никто, даже сам Альберт, не найдёт сьемку собственного варварства и беспредела, а черёд маленькой штучки с поистине вопиющим материалом рано или поздно настанет, и тогда…

Пройдя около километра лесом, Мария вышла на дорогу и пошла вдоль двухполосного шоссе, нисколько не заботясь о своём не вполне адекватном внешнем виде. Тормознувшая вскоре перед ней иномарка не удивила Марию. К вниманию с мужской стороны она давно привыкла – отличная стройная фигура, шикарные ножки и выразительные правильные черты лица делали своё дело. Мужики липли к ней, как пчёлы, пытаясь хоть урывкой, но спахнуть пыльцу с такого молодого и прекрасного цветка. На вопрос водителя: – Девушка, подвезти? – она без лишних комментариев села в салон и хлопнула дверью – Если до Ордынки, то да!

Автомобиль моментально сорвался с места, моргнув в никуда включенными «противотуманниками»…

– Хватит дрыхнуть, вставай! – Альберт брезгливо пнул лежащего на ковре Авеля – Уже семь, пора.

Таджик с трудом разлепил опухшие, налитые свинцом веки. Над ним возвышался именно тот, кого ненавидел он так с недавних горемычных пор. Попытавшись встать, Авель обнаружил, что нижние конечности его, обожжённые, вздувшиеся, просто‑напросто отказывают ему, причиняя адскую неимоверную боль.

– Вставай, я не шучу! – Альберт демонстративно вынул из подмышечной кобуры ствол и проверил обойму – Каждый сам выбирает цену своей свободы, ты выбор сделал и цену определил, сделать ход конём у тебя не получится, верь мне!

Авель верил, с ужасом наблюдая за весьма изменчивой амплитудой колебаний настроения Нуриева.

Превозмогая мучения, молодой человек поднялся и отряхнулся – Я готов!

– Да ну? – усмехнулся подполковник – А ты думаешь нотариус не задаст мне наводящих вопросов, глядя на твою поганую внешность, а? – Авель молчал – Задаст или нет, тебя спрашиваю? – Альберт зло ухватил таджика за грудки, встряхнул и угрожающе дёрнул к себе.

– Что мне ещё сделать?

– Для начала помойся и побрейся, под моим чутким руководством, естественно, а потом смени одежду. Мы поедем в приличную нотариальную контору, а не на Чиркизон.

Миха проводил Авеля в ванную – вся процедура заняла минут сорок. Без пятнадцати восемь процессия двинулась в сторону Воробьевых гор.

Подъезжая, Альберт Айдарович отзвонился стряпчему – Это я, как дела?

– А как у тебя? – ушёл от ответа хитрый еврей – Сначала порадуй меня ты.

– Уже радую! – буркнул в трубку Нуриев – Мы едем к тебе, бумаги в порядке.

– Тачку тоже прихватил?

– А то, мои ребятки поставили её прямо перед входом – Сколько?

– Ну‑у, дружище, такие вопросы по телефону не решаются! – господин Шульц намеренно растягивал каждое слово, каждую фразу – Я в конторе, жду! – коротко бросил он и отключился.

– Шельмец осторожный! – процедил сквозь зубы Нуриев – Страхуется.

Контора «Нотариат и Ко» встретила банду начищенными до блеска пластиковыми новёхонькими окнами, идентичной, в тон, дверью с витым чугунным крылечком и выполненной под старинку большой многообещающей вывеской. Парковка перед конторой была пуста, кроме, разве что, венчавшего первое почетное место, Рихманновского джипа «Land Rover».

– Ну‑у?! – повернулся Нуриев к Нарретдину – Не выкинешь фортелей мне в момент подписания? – Авель отрицательно мотнул головой – Смотри, амиго, такого я не прощу!

В помещение нотариата вошли четверо – Имагин, ведя за локоть Авеля, который еле передвигал обожженные ноги, Миха и Альберт Айдарович.

Нуриев чуть задержался позади шедших впереди мужчин и окрикнул Миху – Задержись, а эти пусть подождут в холле! – Миха кивнул Имагину, оперативник понял с полуслова, Авель насторожился – Топай, чего уши греешь? – зло процедил в адрес Нарретдина Нуриев – Хуже, что могло произойти с тобой, уже не случится, не боись! – таджик отвернулся и присел на край кожаного дивана – Отойдём! – Альберт Айдарович отвёл Миху к вестибюлю, мужчины закурили – Ты остальных подключил? – Нуриев хищно прищурился и нетерпеливо цокнул языком.

– Да, опергруппа ждет твоего звонка, все на месте.

– Бумаги вчера все подписали?

– Обижаешь, начальник, всё в ажуре, особенно ордер.

– «Кофеек» у них?

– Да!

– Ну, с богом тогда. Сейчас оформляем дарственную, берёшь бабло и катишь куда надо, а там мы уж сами.

– Понял, пошли.

Мужчины поднялись в холл, Альберт небрежно кивнул Нарретдину – Бери документы и запомни, оформляешь дарственную от своего имени по доброй воле! – Авель невольно нахмурился, но промолчал – Ясно я выразился? – Альберт насмешливо ухмыльнулся, крутя на пальце брелок от «ауди».

– Не дурак, я всё сделаю и подпишу, спокойно, без излишних эксцессов.

Нуриев наигранно потрепал таджика за щеку – Умница, мальчик, сечёшь, что к чему.

– Был бы дурак, в МГУ‑б не отучился! – Авель не хотел, и даже не держал в мыслях съязвить или нагрубить оборотню в погонах. Это случилось само по себе, не специально, просто вырвалось и всё, по наболевшему.

Нуриев вновь усмехнулся, но уже молча. Глядя на замученную жертву, он снисходительно простил ему эту невинную детскую шалость – грубость старшему. Его успокаивало одно – после сделки наркоделец сядет плотненько и надолго, а он, заместитель начальника отдела, получит повышение и соответствующие лавры награды.

– Живи пока! – безмолвно прошептали его губы – Час или два живи, а потом я тебя растопчу, или умри сам, в лучшем случае.

Неловкая минута молчания и обмена любезностями истекла.

Альберт кивнул в сторону двери с табличкой нотариус – Давай, не дурак, делай, и разбежимся по‑быстрому, а то что‑то фейс твой уже приелся мне.