Хамелеон

Беспечно, не выказывая ни малейшего волнения, ни досады, ни злости, опер поинтересовался – Тоже предпочитаешь эту марку? Вкус у него превосходный!

– Ты о чём? – единственное, что смог выдавить из себя Авель – О чём ты?

– О кофе! – усмехнулся Виталик – Дай‑ка, гляну, давно не видел в Москве таких упаковок!

Нарретдин и глазом не успел моргнуть, как шустрый водитель протянул к барсетке руку, беспрепятственно извлёк из неё пачку и стал вертеть с интересом в руках.

Авель вновь тряхнул головой – Боже, это какое‑то наваждение, этого не может быть? И такого наглого, беспринципного таксиста он ещё не встречал и как он, вот так вот запросто, залез к нему в сумку?

Веки налились свинцом, голова отяжелела, способность здраво мыслить исчезла напрочь – Что это? – едва сконцентрировавшись, пассажир задал себе наиглупейший в жизни вопрос – Что?

Виталик помахал перед лицом таджика тыльной стороной ладони, Авель вздрогнул – Э‑э, послушай, ты в себе или нет? – в голосе водителя чувствовалось раздражение – Я говорю, две тысячи с тебя, ты платить собираешься?

В глазах сгустилась пелена, в ушах зазвенело, но всё же Авель нашёл в себе силы кивнуть. Совершенно непослушными руками он вынул с барсетки пачку банкнот, поёжился. Он держал эти деньги обеими руками, и они жгли ему пальцы, и это были не его деньги! Это было чужое, неизвестно кем положенное, добро. Пальцы перебирали купюры и Авель никак не мог для себя решить, какую же именно из них отдать водителю?

Виталик моргнул задними фарами, Альберт нервно стукнул в салон собровцам. Четверо крепких ребят в камфляже рывком открыли дверь «газели», шаг, второй, третий, двое слева, двое справа – силовики окружили «калину» и взяли на прицел пассажира «лады». Авель медленно повернул голову направо – вспышка, иллюзийная вспышка, которой он не поверил – дуло холодного «макарова» упиралось ему в висок.

– Не дёргайся, лапки вперёд вытянул, на бардачок, быстро! – крепкий качок в камуфляже и чёрной, с прорезями, шапочке на лице не шутил – Ну, кому сказано?

За силовиком стоял ещё один, в идентичной форме, и двое со стороны водительской открытой двери.

Авель закрыл в страхе глаза – Это конец! – проснулось сознание – О‑о, господи, это конец!

В нём боролось всё, и негодование с бессилием, и жаркое, жгучее желание убить, вперемешку со страхом, и ужасом наказания, и боль…

– Ну, открой же наконец глазки, Нарретдин? – жёстко, совсем уже по другому заговорил Виталик – Отделом незаконной транспортировки и оборота наркотических средств совершена сейчас контрольная закупка наркотичекого вещества, предположительно героина. Надеюсь, тебе всё ясно?

Нет, ему ничего не было ясно, глаза открывать не хотелось. Бог мой, какая закупка? Какой героин, ведь всё, до последней крохи, он отдал Нуриеву? Что это, дурацкий розыгрыш или горькая непредсказуемая явь?

С трудом, с превеликим над собой усилием, Авель приоткрыл тяжёлые воспалённые веки – перед носом маячила красная раскрытая служебная корочка старшего лейтенанта полиции, Никитина Виталия Андреевича. Мир рухнул для него во второй раз. Он беспомощно посмотрел на таксиста, потом на стоящих вокруг спецназовцев, после вперёд, где в аккурат, напротив лобового стекла, стоял подполковник Нуриев, вальяжно помахивающий ему рукой. Непроизвольные слёзы горечи брызнули из глаз, расставив всё по своим местам.

Неспеша, Альберт подошёл со стороны пассажира и наклонился к Авелю – Ну, здоровенько, господин Нарретдин, Авель Фаритдинович! Давненько не виделись? – таджик дёрнулся вправо, но стальная хватка собровца осадила его, Альберт улыбнулся – Я говорил тебе, что закрою тебя, попадись ты мне ещё раз с наркотой? – Авель угрюмо молчал – Говорил! – подытожил Нуриев – Так не обессудь тогда, братец, добро пожаловать в ад!

Выпрямившись, подполковник кивнул Виталику – Наручники на него и в отдел!

Глядя, как на обезумевшего Нарретдина одевают железные браслеты, Альберт, ухмыльнулся и достал сотовый.

Набрав абонент своего непосредственного начальника, он с наслаждением произнёс – Герман, мы его взяли, едем в отдел! – и не дождавшись ответа, отключился.

Герман Петрович, глядя на свои дорогие наручные часы, отметил про себя – Время десять минут одиннадцатого, и если говнюк говорит, что взял Нарретдина, то с Люберцов он вернётся скоро, что‑ж посмотрим.

Закрыв кабинет на ключ полковник торопливым шагом спустился в дежурную часть.

Протянув сменившемуся дежурному руку, он спешно поинтересовался – Как она?

Молодой лейтенант с исконно‑русским именем Василий благоговейно привстал, по‑щенячьи преданно глядя в глаза грозному начальнику – Вроде держится, Герман Петрович, только курит, как перед расстрелом. И ночь не спала.

Полковник усмехнулся – А ты, откуда знаешь, ведь заступил только в утро?

– Так Олег Иваныч сказал – лейтенант растерялся – Он же в ночь был и разговаривал с девушкой.

– Ладно, открой камеру и выведи её.

Василий достал большую связку длинных, с ладонь, ключей и пошёл открывать камеру, где сидела гражданка Флоренталь.

Ольга вздрогнула, когда услышала поворот ключа в железной двери.

– Выходите, за вами пришли.

– Кто? – напряглась Ольга.

– Герман Петрович ждёт вас!

Спрыгнув с деревянной, прикрученной к полу, скамьи, девушка торопливо вышла из камеры. Он был свеж и неподражаем: в наглаженном тёмно‑сером костюме и белой отутюженной рубашке. Он скорее походил на вездесущего адвоката, присланного самим господом богом, нежели на грозного начальника наркоконтроля.

Герман сделал к ней шаг и поинтересовался с трогательным дружеским участием – Как вы, Ольга?

– Терпимо! – сдержанно ответила она – Я сильная!

– Не сомневаюсь! – не удержался от улыбки Герман Петрович, протягивая её свою ладонь – Пойдёмте ко мне в кабинет, нам надо поговорить.

Она послушно вложила ему в руку свою маленькую изяшную кисть.

Поднявшись наверх, Герман обратился к секретарше – Меня не беспокоить! Только если приедет Альберт, извести меня.

– Хорошо! – секретарша кивнула, словно робот, и вновь стала мерно постукивать по клавишам компьютера, очевидно печатая безконечный поток откровеннной уголовщины.

– Кофе? – Герман включил электрический чайник – Или, пожалуй, вы хотите сперва умыться, Ольга?

– Да, вы правы, но у меня нет даже зубной щётки.

Полковник кивнул на полиэтиленовый пакет, стоящий у него на столе – Я принёс это для вас, туалетная комната прямо за вами.

Девушка замялась, но желание умыться и привести себя в порядок пересилило всякое стеснение.

Буквально через минуту за белой филёнчатой дверью зажурчала вода, через пятнадцать минут она вышла – Спасибо!

– Пожалуйста! – сдержанно ответил Герман – А теперь присядьте, Ольга, и начните свой рассказ по порядку, с самого начала.

Ей ничто не шло на ум, слова будто вовсе стёрлись из лексикона. Да и с чего именно начать, она не знала.