Хамелеон

Всевышний, Иисус? Как, до боли, знакома ей эта короткая дорога в ад. Сколько раз, в течении этих лет, она преодолевала этот марафон, сколько, и сейчас, куда едет она? На свой последний уик‑энд или это будет исповедь, увы, последняя в её в жизни? К горлу подкатил ком слёз, горький, удушливый, готовый вырваться фонтаном наружу, но нет, нет, она не должна заплакать и показать свой страх, не должна! Эти два ротвеллера только и ждут, почуяв адреналин, что она даст слабинку, раскиснет, расстеряется и начнёт умолять и каяться одновременно, смакуя пытку и сексуальное жёсткое насилие. Она не должна, чего бы ей это не стоило!

С трудом проглотив едкие слёзы, Мария спросила – Куда мы едем?

Альберт усмехнулся – А ты как будто не знаешь?

– Что старик мёртв, они определённо знают! – мозг девушки заработал в усиленном режиме – Интересно, меня везут убивать или только допрашивать?

– Что молчишь? – Нуриев жёстко глянул в лобовое зеркало – На ходу прорабатываешь тактику ответов? – подполковник не сводил с Марии глаз.

Мысленно воздев руки к небесам, Мария гордо вскинула голову – Мне нет резона что‑то прорабатывать. Если ко мне есть вопросы, то я отвечу! Миха хмыкнул, обращаясь к водителю – А девочка‑то разговорчивая оказывается! Вчера была тихая и спокойная, со слезами даже, будто целка, когда имел ты её, а сейчас показывает коготки, слышь, Берт?!

Нуриев слегка кивнул, Миха продолжил, резко повернув плечи Марии в свою сторону – Посмотрим, какая ты сейчас станешь, там, где старика угробила!

Нужно, нужно играть дальше, по своим правилам, по своим убеждениям, она не в курсе, она не знает ничего и совесть её чиста, как хрустальная слеза несмышлённого дитя.

Пересилив себя, Мария прохрипела – Кого угробила, ты чего несёшь?

– Заткнись пока! – в горячие дебаты вмешался Альберт – Рот захлопни свой, пока я тебе не дал такого разрешения. Сиди, как мышь, и не вякай. Сейчас приедем, поверь, у тебя будет такая возможность, излить душу, а пока, чтобы я тебя не слышал!

Это был приговор! Умирать не хотелось, вспомнился фильм «Долгая дорога в дюны», а сейчас, кроссовер заворачивает уже к заимке, начинают клацать зубы, нервно подёргивается челюсть и подбородок. Почему дорога эта в этот раз оказалась столь коротка, почему?

Альберт Айдарович заглушил двигатель – Выходи и не вздумай сдёрнуть в сторону леса. Я сниму тебя, даже без предупредительного выстрела, поняла?

Мария сквозь зубы процедила – А я и не собиралась сдёргивать!

– Тем лучше для тебя! – резонно заметил подполковник – А теперь выходи! – ворота в преисподнюю для Марии распахнулись широко – Спиртное зацепи! – Альберт, щёлкнув сигнализацией, повернулся к Михе – А то, чувствую, разговор у нас будет не из лёгких!

Михаил протянул руку за ключами – А зачем закрыл‑то, бать, успокойся!

– Я спокоен! – ровно, практически без эмоций, ответил Альберт – Особенно сейчас, когда такой ценный экземпляр так шустро оказался у меня в руках.

Входная дверь была опечатана, но, что эта белая бумажка с печатью значила для всесильного босса террора?

Нуриев сорвал бумажную пломбу и отпер дверь – Прошу, мадемуазель!

Мария уверенно шагнула вперёд. Удушливый мрак дыхнул на неё недавней смертью, перед глазами возникла его поза, постыдная, страшная, последняя и его хрип: – Неси колёса, идиотка! – который до сих пор звенит колоколом в воспалённом сознании, девушка зажмурилась.

Вкрадчиво, тихо, почти шопотом, Альберт зло выдохнул ей в ухо – Что остановилась, красотка, или призрак содеянного не даёт прохода, проклятье тяготит, мисс?

Мария вздрогнула, медленно поворачиваясь к хозяину положения. Даже сейчас, в полной темноте, она увидела, как хищно блестнули его глаза, и когда он прикоснулся к ней, к шее, плотно сцепив пальцы на сонной артерии, она вздрогнула вторично.

Это была длань палача, который предвкушал красочный спектакль – Топай в зал! – процедил силовик – И не дёргайся!

Девушка сделала несколько шагов и чуть не споткнулась о деревяный порог холла. Альберт подхватил её за талию, щёлкнул выключатель, яркий свет залил перевёрнутую вверх дном залу.

Королёва испуганно оглянулась – Что это?

Нуриев усмехнулся, блеснув белоснежной улыбкой – Последствия шмона после твоего рокового исчезновения, удивлена?

Его руки так и остались покоиться на её талии, от него веяло силой и страхом. Да, этот безопелляционный брюнет внушал страх. Она, жертва, это понимала.

– Я не имею к смерти Ивана Станиславовича никакого отношения! – голос её дрожал, но был твёрд – Мы растались с ним рано утром, он отпустил меня, я ушла.

– И это всё? – Альберт сжал её сильно и приблизил вплотную к себе – Ты хорошо подумала, прежде чем дать мне такой бестолковый ответ?

– Это правда!

Вошёл Миха, неся в руках две бутылки армянского коньяка, пластиковые стаканы и пакет зелёного винограда – Х‑хе, х‑хе, я не вовремя?

Подполковник оттолкнул девушку, направляясь к тому самому креслу, где она вчера нашла «Кэнон».

– Не дури! – процедил Альберт – Мы здесь не в любовь приехали играть, дай! – подполковник ухватил одну бутылку и откупорил её, хлебнул, прямо из горлышка, жадно, объёмно, плюхнулся на кресло, сняв на ходу кожанную куртку – Я думаю Зоя Космодемьяская не твой кумир?

Напряжённый взгляд Марии упал на светло‑коричневую кобуру и торчащий из неё ствол, в душе похолодело. Альберт Айдарович приложился к бутылке вновь, жидкость обожгла горло, огненной лавой пробежалась по пересохшей гортани, опустилась в желудок желаемым горячим успокоением.

Мария стояла напротив них, метрах в двух – Интересно? – подумала она – Где сейчас бог, отвернулся от меня или зрит оком в самый корень?

– Ну? – подал голос Альберт – Начинай, киса, свою исповедь!

– Мне добавить нечего, я сожалею.

Нуриев сорвался с места – Сожалеешь? – голос его перешёл на крик – Добавить тебе нечего, а что скажешь мне об этом? – вернувшись к креслу, он вытащил из внутреннего кармана куртки два спец‑пакета для вещдоков, внутри которых были волосы, метнулся обратно тенью к проститутке – Не узнаёшь? – её взгляд сосредоточился на уликах – Твои? В одном пакете мокрые, после бани, а в другом сухие, с подушки из спальни на втором этаже?! – он ударил её по лицу, но не сильно, хлёстко, голова девушки запрокинулась назад – Не молчи, дрянь, лучше что‑нибудь солги, скажи, но не молчи, иначе шанса на реабилитацию не будет!