Хамелеон

– Ты лжёшь! – слёзы её горькие, крупные, словно осколки богемского хрусталя, покатились из глаз – Что же, что же с тобой на самом деле?

Нехоршее, а скорее даже дурное предчувствие, закралось в душу. Об его, мягко сказать, увлечении кристаллообразным порошком, с целью сбыта, Ольга знала давно. Знала, но молчала, неоднократно наблюдая, как он фасует наркотик в упаковки из под кофе. «Карт Нуар» – любимая марка никому не известных покупателей, дёшево и сердито. Её, и именно её, Авель всегда закупал на оптовке с последующей заменой содержимого. Девушка истерично начала вытряхивать на пол банки и упаковки – в зёрнах, молотый, сублимированный, с ароматами и без. Вскоре в кофейне стало нечем дышать, но до этого Ольге дела не было: – Авеля нужно спасать! – вот была единственная навязчивая мысль, ибо и дураку понятно, что с ним произошла беда.

Поиск ничего не дал, «Кофейня на Паях» была напичкана исключительно самим кофе, ромом, бальзамами и сладостями.

– Не может быть! – твердила себе Ольга – Не может! Он всегда привозил «это» сюда, но домой ни крошки, ни грамму! – и поиск её продолжился дальше.

Время бежало с неимоверной скоростью, сигареты курились, словно перед расстрелом, нервы, нервы, они сжались в один единый колючий ком и напоминали собой ежа. Девушка вся вспотела, спина хлопчато – бумажной футболки стала насквозь мокрой, волосы расстрепались и разметались по плечам. Посетители, то и дело стучащие в дверь, недоумённо стояли перед стеклянными вратами кофейни, а потом убирались восвояси.

– Подвал, остался подвал с товаром! – будто прозрела Ольга – Искать нужно теперь там!

Влажными пальцами она перебирала ключи на связке, ругалась и нервничала, но всё же через пару минут смогла отворить дверь цокольного помещения. Итог сорокаминутного поиска ошеломил Ольгу – среди коробок с товаром, под мешком с тростниковым сахаром, она обнаружила чёрный кейс.

Кейс был тяжёл и был заперт. Лихорадочно соображая, девушка вновь бросилась перебирать связку всевозможных ключей – есть! Маленький, совсем малюсенький ключик, болтался первым от никелированного брелока в виде божка «нецки». Едва вставив ключик в отверстие, она не услышала даже щелчка – крышка открылась, обнажив содержимое.

Нет, это не был отборный героин или кокаин, не были это и брикеты спресованной маковой соломки, н‑нет, это было нечто иное, что поразило Ольгу до такой степени, что она села на пол и в изнеможении обхватила колени руками. Плотно упакованные и перетянутые банковскими резинками пачки евро и долларов, в неимоверной, непересчётной сумме, вот так!

Устало прикрыв веки Ольга тяжело вздохнула: – Чьи это деньги, его или нет? Чушь, в его собственной кофейне чужие деньги не хранились бы, а это значит, что если Авель попал в беду, то сюда рано или поздно нагрянет полиция или бандиты. Все зависит от того, в чьи лапы он попал! Если деньги найдут или те или другие, то в его руки они не вернутся уже никогда! Это нехорошо, очень нехорошо – не то, чтобы она ставила деньги на первое место, но всё же такая сумма?!

Захлопнув крышку, Ольга заперла кейс, сунула его в чёрный пакет, села на пол. Возникла дилема: – Куда девать добро, домой? Боже упаси, категорически нет! В банк? Да ни в жизнь! Но куда тогда, да так, чтобы никто из вышеозвученных их не нашёл?

Перед глазами возник расплывчатый образ покойного деда Василия, но почему? Кондранин Василий Иванович – статный брюнет, с густой жёсткой шевелюрой и не менее жёстким характером. Дед, по отцовской линии, которого Ольга очень любила. Высокий, плотный, но не толстяк, а скорее импозантный брюнет с выразительными чертами лица и волевым взглядом. Кладбище, Ваганьковское, а точнее склеп, где покоится дед – вот, что ей нужно! Где, где, а искать там уж точно никому не придет в голову!

Вызывая на ходу такси, Ольга стремглав вылетела из кафе и побежала, но внезапно остановилась. Да, она забыла запереть кафе, включить сигнализацию и сделать звонок в охранное агенство: – Ч – чёрт возьми!

Проделав все необходимые с закрытием манипуляции, девушка увидела подъезжающую иномарку с логотипом такси на дверях: – Наконец – то! Бежать отсюда, пока не нагрянули «гости», бежать, как можно быстрее!

Обернувшись ещё раз на заведение, словно в последний раз, Ольга ужом юркнула на заднее сиденье и коротко бросила водителю – На Ваганьковское, как можно быстрее!

– У вас все нормально? – обернулся водитель, недоумённо разглядывая растрёпанную пассажирку – Я могу вам чем‑то помочь?

– Простите? – бровь Ольги невольно приподнялась – Я разве не ясно выразилась, мне нужно на Ваганьковское!

Водитель смущённо почесал затылок и направил зеркало с лобового стекла в её сторону – У вас не совсем, э – э, как бы это помягче выразиться‑то, здоровый вид что ли! У вас что‑то случилось?

Ольга недовольно хмыкнула, но всё же достала своё карманное зеркальце: – Боже! – волосы всклочены, тушь растеклась, а в глазах боль и страх, но ничего, всё это поправимо, если сию же минуту покинуть это опасное место – Трогай! – усмехнулась Ольга – Где наша не пропадала?

Пара влажных салфеток конечно поправила дело, закрученные в хвост волосы подкорректировали внешний вид, но взгляд оставлял желать лучшего.

Водитель криво усмехнулся – Так всё таки на кладбище?

Ольга кивнула – Туда, родной, и как можно быстрее!

Мужчина пожал плечами – Хозяин – барин! Это обойдется вам в шестьсот пятьдесят рублей.

– Плачу тысячу, только гони! – «Киа» сорвалась с места, прервав тем самым дальнейшее общение.

Когда Ольга покинула салон, видавший виды водитель невольно подумал: – Ей богу ненормальная! Полдесятого вечера чесать на кладбище, сектантка, как пить дать!

А она? А что, собственно, она? Выйдя из автомобиля, девушка поёжилась. Воистину, ну‑у никак не прельщала перспектива ночью бродить по кладбищу и искать склеп деда, но страх за любимого переборол ужас реальности, Ольга медленно двинулась вперёд.

Вот первая аллея, центральная, где нашли своё последнее пристанище актеры, дипломаты, деятели культуры и меценаты. Памятники и надгробия поражают своей помпезностью и величием: радостные, невероятные счастливые лица смотрят с мраморных чёрных постаментов и молчат. Они наблюдают за ней и также молча провожают взглядом, грустным и безжизненным. Они, и только они, являются безмолвными свидетелями её незапланированного войяжа.

Вначале Ольга шла медленно, осторожно, едва различая в темноте дорогу и ограды: – Господи, только бы не ошибиться, только бы найти!

Где‑то вдалеке каркнула ворона, пробежался лёгким дуновением ветерок, словно воскрешая всё немое вокруг и безмолвное. Облака, будто кто‑то раздвинул невидимой рукой, обнажив за ними чёткий жёлтый диск луны. Стало чуточку светлее и Ольга прибавила шагу, она не шла, а бежала, словно за ней гналось полчище чертей, коих изрыгнула сама преисподняя.

Один, второй, третий постамент, витая чугунная ограда, белый мраморный ангелок, воздевший пухлые маленькие ручки к небу, часовня и серый старинный склеп, Ольга остановилась: – Неужели добралась?