Хамелеон

Альберт подошёл к Кушанашвилли, ухмыльнулся – Что, мил человек, заболел уже и обделаться не забыл? Что‑ж ты слабый такой, неподготовленный?

Резвана собрались уводить, но грузин упёрся – Начальник, начальник, мне нужно сказать тебе пару слов, удели минуту?

Нуриев сощурился – Прям очень нужно? Или какую тайну рассказать хочешь, или так, поболтать просто?

Задержанного остановили, Альберт кивнул ребятам с «альфы» – Пацаны, свободны, я доволоку господина бандита сам до «бобика»! – спецы отошли, подполковник закурил – Говори, я слушаю?

– Извини меня конечно за вопрос, но кто навёл на меня, ведь это не Иван, я знаю точно!? Ивану не выгодно было, он имел со сделок десять процентов! Кто, я не пожалею денег за правдивый ответ, кто, скажи мне?

Альберт зло сощурился – Ты прав, не Иван это, Ежов умер позавчера, так что сдать тебя он никак не мог, да и впредь, не упоминай ты его имя в стенах отдела, забудь о вашем сотрудничастве, а то навешают тебе ещё двести десятую со всеми вытекающими?!

– Иван умер? – вытаращил глаза грузин – Но как?

– Сердце! – вздохнул Альберт – От этого никто не застрахован!

Кушанашвилли перекрестился – Но кто, скажи, я ничего не пожалею за твой драгоценный ответ? Ты борец, я понял, настоящий борец, но сделай исключение, я в долгу не останусь!

– Я не бедный, в лаврах не нуждаюсь, меня боятся и не только бандиты! Я свободен и делаю, что хочу! Что ты можешь предложить мне ещё?

– Я знаю месторасположение завода Сухрая, где выпаривают опиум. Это проститука, Мария, с «ленинградки», он всегда снимал её, когда приезжал в Москву, она ездила два раза с ним в Махачкалу, тряхни её, она всё расскажет, клянусь!

Нуриев крепко призадумался, светить Королёву не входило в его планы – Тебе знакома фамилия Нарретдин?

– Авель? – вспыхнул грузин – Хозяин кофейни в Китай‑городе?

– Вижу, что знакома! – улыбнулся Альберт, совершенно спонтанно назвав фамилию задержанного барыги – И вижу дела ты с ним проворачивал не раз?

– Он брал у меня с каждой партии по двадцать килограмм, неужели это он впарил меня ментам?

Желваки Кушанашвилли заходили ходуном, брови на переносице сошлись – Это он, начальник, да, скажи, не молчи?

– Распространитель твой два дня назад, когда сдал тебя, продал свою кафешку, «мерс» и собрался свалить за кордон, но одно но, ему помешало! Барыга твой сидит у меня в отделе, представь?!

– Ты страшный человек! – ахнул грузин – Это точная информация?

– Точнее не бывает!

– И есть такая возможность пересечься с ним?

– Чудеса бывают! – ухмыльнулся Альберт – В исключительных случаях!

Резван вцепился Нуриеву в руку – Умоляю тебя, начальник, устрой мне с ним встречу, проси, что хочешь, я всё сделаю, но дай мне этого пса на несколько минут?

Альберт брезгливо сбросил руку – Полегче, абрек, я подумаю над этим, а пока не давай никаких показаний, скажешь, что будешь разговариввать только с подполковником Нуриевым, ясно?

– А кто это? – удивился грузин – Я ни с кем другим разговаривать не хочу!

– А тебе и не придётся, дураку! – процедил Альберт – Подполковник Нуриев Альберт Айдарович – это я!

– А‑а?! – задержанный успокоился – Ну если так, то по рукам, ты мне крысу, я тебе всё, что знаю о Сухраевских делах, идёт?

– Идёт! – хлопнул грузина по плечу силовик – И без глупостей давай, а то ведь и передумать могу!

Теперь господину Кушанашвилли стало ясно всё, и вся разобранная мозаика встала на свои места, его сдал тот, на кого бы он отродясь не подумал.

Альберт увёл задержанного в машину, Орлов неслышно подошёл сзади – Много нарыли?

– Да уж немало, гашиш, амфитамин и кучу таблеток каких‑то, то ли экстази, то ли ещё какая хрень клубная, да пресованная солома маковая, похоже, в отдельном обогреваемом контейнере.

Нуриев пожал плечами – Ты же на даму желал взглянуть или передумал?

– Думаешь надо взглянуть?

Нуриев усмехнулся – Ну, зрелище тебя не разочарует точно!

Микроавтобус стоял поодаль всего транспорта, в салоне находились трое с «альфы» и Миха. Герман открыл дверь, прищурился, сидящие отдали Орлову честь – Здравия желаем, товарищ полковник!

Орлов махнул – Сидите, Мамедова где?

Демид кивнул на бесформенную кучу на полу, прикрытую грязным обрывком одеяла – Вон, в отключке только, приласкали малость после гранаты, не обессудьте уж!

Михаил откинул одеяло в сторону, Орлов непроизвольно сморщился, брезгливо осмотрев залитое кровью опухшее тело, повернулся к Альберту – Это ты её так располосовал что ли?

– Я! – хмыкнул Нуриев – А что, ты против?

– Я вообще против насилия! – нахмурился полковник – Мы же цивилизованные люди, офицеры, в конце концов, а ты, Берт, отделал женщину, как боксёрскую грушу!

– Пусть спасибо скажет, что не убил, когда она РГД роняла к моим ногам! Спрячь сантименты, шеф, к ней они точно не уместны!

За друга вступился Демид – Герман Петрович, Берт вынужден был применить к Мамедовой силу, иначе Сухрай бы скрылся или попытался скрыться. Вся банда вооружена до зубов, вон и два «ТТ», и четыре «калаша», РГД и патронов немеренно, не ругайте вы его, с такими зверьми только по звериному и можно, по другому они не понимают!

Орлов кивнул Михе – Ты накинул бы чего на неё, Идаев, а то срамота одна, и где её одежда?

– Я разрезал её балахон! – вставил Альберт – Чтобы полностью исключить наличие при ней запрещённых вещей, не хотелось бы, знаешь, финку в бок получить при транспртировке в отдел.

– Ладно! – согласился Орлов – Но побои зафиксируйте до отдела, приехала такая, нам почём знать? Не хочу, чтобы моих сотрудников ОСБ затаскало, да консульство свой нос совало в это дело, ясно?

Нуриев приобнял Германа за плечо – А ты, шеф мой дорогой, следики то умеешь оказывается заметать? Респект тебе, становишься свой, в доску!

– Это была вынужденная мера, поверьте! – вставил Демид – Исправимся!

– Верю! – отчеканил Герман – Но рапорта мне, как положено, все на стол!

– А то?! – ухмыльнулся Альберт – Мы ведь как пионеры, Герман Петрович, всегда готовы и везде!

Когда всех задержанных погрузили по машинам, опасный кортеж тронулся, так и не дав шанса ни одному журналисту.

Глядя на рьяных папарацци, Орлов вновь выматерился, Альберт усмехнулся – Звёзды интервью не дают?

Герман присёк взглядом сарказм моментально – Ты давай‑ка, не звезди сам, Альберт Айдарович, скромный ты мой, моё отношение к лаврам ты знаешь!