Хамелеон
– Всё равно спасибо, доброго тебе здоровья, я всегда молюсь за тебя и буду молиться, сынок!
Орлов, подходящий с ребятами к месту захоронения, отметил про себя, что вдова Ежова благодарит Нуриева.
Герман едва заметно усмехнулся – Прям семейная идиллия, однако!
Хоронили бывшего начальника госнаркоконтроля пышно и помпезно, высказав в адрес умершего столько лестных и добропорядочных слов, что Герман Петрович не выдержал, отошёл, бесстрастно наблюдая за присутствующими извне. Нуриеву и здесь был почёт и уважение – ему жали руки, высказывали соболезнования, почти кланялись и смотрели с обожанием. Супруга Ежова и вовсе не выпускала ручку зама из рук, н‑да, связь между Иванычем и его протеже была крепка.
На секунду прикрыв веки, Орлов подумал об Ольге: – Как она, что с ней? Её, наверное, уже увезли, и он, в чьих руках была её свобода, не захотел понять, струсил, сбежал, не выслушав до конца! И очевидно, таджик заправлял всем сам, без неё, и изрыгнул признание не там и не тому.
Правой ладони что‑то коснулось, жёсткое и мохнатое, Герман вздрогнул и открыл глаза: неясная угольная масса, сгрудившаяся в очертание огромного лохматого пса, проплыла мимо, полковника передёрнуло – Что за ересь? – процедил Орлов, но видение не исчезло, пёс вкрадчиво ступал лапами по земле и направлялся к склепу – Не может быть?! – сознание силовика проснулось – Откуда у разрытой могилы псина? – Герман Петрович крикнул животное, замер, собака повернула в его сторону голову – Эй, пошла прочь! – сделал шаг назад Орлов – И откуда принесла тебя нелёгкая?
Масса зарычала, угольно‑мрачное пятно с двумя блеснувшими жёлтыми угольками, прижало уши и на сто девяносто градусов развернулось к Герману, шерсть на загривке пса вздыбилась.
По спине полковника непроизвольно пробежала изморось мурашек, он хотел крикнуть, громко, размашисто, чтобы кто‑нибудь услышал, но с горла вырвался лишь скупой, никому не слышный хрип – П‑пшёл прочь! – выдавил из себя Герман – Пошёл! – нагнувшись, силовик поднял с земли увесистый камень и со всей дури запустил его в пса, зажмурился.
– Твою мать, а, ты чего, охренел!? – голос Альберта раздался как гром среди ясного неба – Ты в своём уме, Герман?
Орлов мгновенно открыл глаза, напротив стоял Нуриев собственной персоной со скрещенными на груди руками – Ты пьяный что ли, камнями кидаешься? – взгляд подполковника говорил сам за себя – И базаришь сам с собой?!
– Чего? – оторопел Герман – О чём ты?
– Погода, говорю, хорошая! – Нуриев подошёл к Орлову вплотную – Начальник, с тобой чего, перепил?
Полковник отрицательно мотнул головой – Да не пил я, что ты! Ты видел пса?
– Кого? – поперхнулся Альберт – Ты о чём?
– Только не говори, что ты не видел передо мной чёрную лохматую псину, вот только не говори?!
Бровь Нуриева поползла вверх – Я и не говорю!
– Значит ты её видел? – Герман Петрович вцепился Альберту в плечо, глаза полковника были полны любопытства – Видел, ну?
– Видел, видел! – похлопал по фалангам пальцев силовик – Бааальшую такую, видел, успокойся!
– Не издевайся, я серьёзно!
– Я тоже не шучу, Герман Петрович, пошли уже, сейчас старика опускать будут. Попрощаемся, заскочим в ресторан и на работу.
– Ты мне не веришь? – Орлов не находил себе места, чувствуя себя последним идиотом – Я действительно видел большую собаку и хотел её прогнать!
– Я это заметил! – ухмыльнулся Берт – Особенно когда ты запустил в меня камень! И как, успешно?
– Что?
– Прогнал пёсика?
– Ты разговариваешь со мной, как с сумасшедшим!
Альберт расплылся во все тридцать два – Боже упаси, шеф, даже и подумать, что начальник мой не в своём уме, как такое тебе могло в голову прийти? Ты и сумасшествие, две совершенно несопоставимые вещи!
– И всё таки волкодав был!
– Конечно был! – уголок рта подполковника скривился, ехидная усмешка, полная сарказма, исказила красивое волевое лицо – Это дух руководителя нашего, бывшего! – Альберт пригнулся и изобразил крадущегося зверя – Ивана Станиславовича, материлизовался в собаку и подкрался нежданчиком к тебе, чтобы укусить последний раз нерадивого приемника! – Нуриев широко шагнул вперёд и цапнул Орлова пальцами за локоть, не забыв при этом громко тявкнуть – А‑ав!
Герман Петрович отшатнулся от подчинённого, как от проказы – Дурак, хватит паясничать!
– А я и не паясничаю! – парировал удар Альберт – Поясняю, мало‑мальски, причину твоей внезапной галлюцинации или дуркуешь ты, Герман, как я иногда, хрен тебя разберёт?!
К мужчинам подошла вдова Ежова – Альберт, сейчас Ванечку закрывать будут, не хочешь ничего сказать?
Силовик призадумался, вытаскивая с нагрудного кармана солнцезащитные очки – Пожалуй нет, тётя Маш. Всё, что я имел ввиду, шепнул ему на ухо уже давно, обойдёмся без сантиментов!
Женщина внимательно посмотрела на Нуриева, заботливо тронула правую скулу – Опять в засадах живёшь, сынок, или подрался на этот раз?
Коллеги переглянулись, Альберт иронично усмехнулся – Да нет, Мария Ильинична, я вышел уже из возраста кулаками махать, на деле всё гораздо прозаичнее, машину ремонтировал, поранился!
Ежова погрозила силовику пальцем – Ох, и плут ты, Альберт, как и Ванечка мой, ни за что не признаешься, ну да ладно, такого красивого мужчину, как ты, шрам только украсит. До свадьбы заживёт, родной!
Герман про себя подивился – Вот те на, старая першница, а всё туда же, ты такой красивый мужчина?! Немыслимо!
Нуриев наклонился к полковнику и шепнул безумную, дерзкую фразу – Не гони, начальник, ты тоже ничего. Женщины глазами любят, с этим ничего не поделаешь!
Крышку лакированного дорогущего гроба начали закрывать.
Молодой, лет тридцати, священник наклонился к умершему и почти по родственному перекрестил Ежова, дотронувшись указательным и средним пальцем до лба – Отец, пусть земля тебе будет пухом, прости меня!
– Это кто? – Герман заинтересованно склонился к Альберту – Как мне помнится, Ежов был атеистом?
– Отец Сергий! – ухмыльнулся Нуриев – В миру Ежов Сергей Иванович, тридцати лет отроду, по образованию экономист, не женат, представь, родной сынок нашего дорогого начальничка!
– Да ну?! – Орлов поразился вслух так громко, что многие из толпы повернули к Герману головы – Никогда бы не подумал!
Герман Петрович извинился, Альберт кивнул четверым операм, гроб начали медленно опускать.
– А ты не знал? – силовик беспечно воззрился на опешившего Германа – Странно, хотя старик об этом не любил говорить, но в отделе многие знают, что Иван отказался от сына давно в силу его выбора профессии!
