Хамелеон
– А пока ты новую ксиву начеркаешь, я и переиграть успею! – Альберт бросил это, даже не оборачиваясь, громко хлопнув дверью, и оставив в душе у присутствующих бурю нерастраченных эммоций.
Лавров очнулся первым – Ну‑у, знаешь ли, Герман Петрович, это уже слишком! Что твой зам ненормальный себе позволяет, кто дал ему право рвать официальные наиважнейшие документы?
Полковник удручённо вздохнул – Знаю! И мало того, работаю с этим ненормальным, посему он и зам мой! Плюс, говорят, с минусом ладят отлично!
– Как прикажешь тебя понимать? – вскипел силовик – Твой подчинённый рвёт, когда хочет, и, какие хочет, документы, а ты потакаешь ему, так?
– Не так!
– Но Нуриев разорвал приказ, будто ненужные старые трусы, а это неподчинение и хуже того, попахивает саботажем!
– Тебе повезло! – Герман встал и направился к двери – Что он, ненормальный мой зам, не разорвал тебя, с него станется!
– Вам это с рук не сойдёт!
– До свидания, Михаил Сергеевич, а лучше пока! – Орлов открыл входную дверь и кивнул в коридор головой – Прошу!
Троица с вражеского фронта вылетела мгновенно, Миха вышел за ними. Он предполагал, что Альберт сейчас может быть только там, где содержались задержанные.
Да, Нуриев был внизу, одевал на грузина наручники и с ухмылкой поглядывал в испуганные его глаза. Альберт кивнул другу, троица вышла с заднего запасного входа, подполковник завёл мотор.
– Мы куда? – осторожно поинтересовался Резван – И где мой адвокат, я видел его в коридоре?! – кроссовер выехал на оживлённое дорожное полотно, подполковник молчал – Альберт Айдарович, я вас прощу, скажите, куда мы направляемся?
– Честно? – Нуриев даже не повернулся, голос его был словно металл, жёсткий и холодный – Ты действительно хочешь это знать?
– Да!
– Я везу тебя в лес, дружище, везу убивать, так как дело ваше хочет забрать федеральная служба безопастности, а мне это не на руку. Попросту мне не нравится то, что у меня из под носа уводят добычу. Я чистолюбив и не позволю задроченным доходягам, типа «шестёрок» Ватрушева, манипулировать мной и делать из меня мальчика на побегушках!
Миха достал из‑за поясной кобуры ствол, передёрнул затвор и положил руку на колено.
– А при чём здесь я? – дрожащим голосом ахнул Кушанашвилли – Я не понимаю!
– Нет тела – нет дела! – подытожил Альберт – Сам знаешь, так проще, и ты в итоге сэкономишь на адвокате, пышные похороны лучше впустую потраченных бабок!
– А почему я? – занервничал задержанный – Почему именно я, а не кто‑то другой?
– С чего ты взял, что я не затрону остальных, а? – Нуриев прибавил скорость – Тебя в лесу завалю, типа ты на следственном эксперименте драпу решил дать, а я не дал, других по камерам развешу, суицидных якобы, а кто останется, того забью до смерти, а в рапорте напишу, угрожали мне, мол, расправой, пытались ствол табельный отобрать, ну я и разошёлся по старой памяти‑то.
Кушанашвилли был похож на затравленного кролика, которого загнал в угол зверь, по обветренным загорелым скулам потекли предательские солёные капли – Я не хочу!
– Я знаю, что ты не хочешь! – пожал плечами силовик – А придётся, другой альтернативы я не вижу!
– Ты сумасшедший человек, Альберт Айдарович, ты страшный, человеческая жизнь для тебя ничто не значит!
– Пытаешься меня разжалобить? – Нуриев усмехнулся – Не стоит, я это жалкое чувство похоронил ещё на войне, не трудись!
– Но я не хочу умирать! – заёрзал Кушанашвилли и стал внимательно поглядывать на дверь – Я готов ответить по закону, но не так.
– Даже не думай! – усмехнулся Альберт – Замки заблокированы, твоя карта сегодня бита!
Грузин тяжело вздохнул – Я не хочу, должен быть другой выход!
– Предложи, пока мы не приехали, я рассмотрю!
Кушанашвилли молчал, тучно пыхтя и с ног до головы обливаясь потом. Альберт съехал с шоссе и свернул на просёлочную дорогу, Резван заметно занервничал, то и дело оглядываясь по сторонам.
– Мих? – обратился Нуриев к оперу – Я думаю за той порослью ёлочек как раз будет, в рапорте укажешь, что, мол, сделка очередная здесь была, а господин задержанный расплатился, забрал товар и уехал!? – подполковник заглушил мотор и повернулся к Кушанашвилли – Выходи, товарищ, чем быстрее я тебе лоб зелёночкой намажу, тем шустрее я на других переключусь, надоело всё, устал я!
Резван замер, в глазах его, тёмных, усталых, плавал ужас, он упрямо замотал головой, схватился рукой за дверную ручку – Я никуда не пойду, не хочу, я всё тебе сказал!
Альберт вышел из машины, попытался отворить заднюю дверь, ту, к которой приклеился грузин, Миха ткнул дулом ствола Кушанашвилли в бок – Вытряхивайся, я всё равно шлёпну тебя, салон просто кишками твоими пачкать не хочу, выходи по‑хорошему!
Грузин отпустил ручку двери, Альберт рывком отворил дверь, Кушанашвилли потерял равновесие и начал вываливаться из машины.
Схватившись за руку подполковника, жертва обстоятельств взмолилась – Подожди, я скажу, скажу, что знаю, только не знаю, поможет ли тебе это?
Альберт ухмыльнулся – Я тебя слушаю!
– А если я дам тебе компромат на одного сотрудника ФСБ, ты передумаешь? – сердце Резвана билось с бешенной скоростью, отбивая один за одним гулкие удары, сейчас он играл в прятки со смертью, и понимал, что один его неверный шаг может погубить всё, но рискнул – Я точно не знаю, кто он, но ты найдёшь применение этому видео!
Нуриев нетерпеливо цокнул языком – Мелкими сошками я не занимаюсь, остынь!
Кушанашвилли рассмеялся, громко, истерично, лавируя между твёрдой, но зоновской сушей, и краем бездонной пропасти смертного забвения – Ну‑у, если для тебя, начальник, дядя Миша, хоть и не знаю должность его, мелкая сошка, то извини, до президента я ещё не дорос!
Альберт вздрогнул, это не могло, просто не могло быть совпадением – А ну‑ка с этого момента поподробнее, пожалуйста, и желательно, как на духу. Если дело стоящее и не окажется лажей, то я тебе даже премиальные выпишу, устрою встречу с твоим любимым Нарретдином, про какого Мишу ты мне толкуешь, не про Лаврова ли?
– Правда, ты правда устроешь нам типа очной ставки, и я останусь жив?
– Правда! Только никакую очную я вам устраивать не буду, просто закрою на ночь в одну камеру, а после, если он ещё живой останется, отправлю вас на одну зону. Делай с голубчиком, что хочешь, я препятствовать не буду!
