Хамелеон

Он гладил её по голове, нежно перебирая пальцами густые белокурые пряди, едва слышно она прошептала – Я верю тебе, а на панель привёл меня Иван Станиславович, когда мне было шестнадцать лет.

– Не понял! – Альберт пристально заглянул Королёвой в глаза – Причём здесь Ежов, он же был твоим опекуном?!

– А притом! – она говорила это спокойно, не прирываясь, словно на исповеди – Когда я закончила девять классов, мы с ребятами и девчонками поехали на дачу, в Барвиху – у Альберта ёкнуло сердце, в сознании всплыла дача бывшего начальника, и тоже в Барвихе – Выпили там! – продолжила Мария – И один, из моего класса, начал ко мне приставать. Я вначале обьсняла ему, что он обратился не по адресу, но бесполезно…

– И в итоге он всё равно изнасиловал тебя, да? – закончил, перебив девушку, Альберт – Так?

– Нет, не так! – повернулась к Нуриеву Мария – Меня изнасиловал Иван Станиславович, когда я в панике сбежала с дачи. Он шёл из дачного сельпо и я попалась ему навстречу, Ежов успокоил меня и утихомирил бежавшего за мной Тимура, а потом увёл к себе на дачу.

У Альберта скрипнули зубы, он знал и без подтверждения, что девушка не лжёт – экс‑начальник был тот ещё фрукт, особенно по части молодушек.

– Мы пили горячий чай с мёдом, он разговаривал и успакаивал, а после предложил выпить красного вина! – Мария сглотнула тяжёлый ком в горле и на мгновение замолчала – Мы выпили, а утром я очнулась в его постели, в крови.

– И что дальше? – в голосе Альберта прозвучали ледяные металлические нотки – Какая связь между изнасилованием и панелью? – Мария беспечно пожала плечами – Наверно никакой, просто Ежов нафотографировал меня в различных непристойных ракурсах, пока я была в отключке, и обещал выложить это директору школы и на всеобщее обозрение, а этого я позволить никак не могла, так как шла на красный диплом и собиралась поступать в университет.

– В МГУ, так? – уточнил вполголоса Нуриев – Ведь ты училась именно в этом университете?

– Да! – вздохнула девушка – И закончила его с отличием на факультете иностранных языков.

– А родители? – не мог понять подполковник – Ты что, не рассказала им о случившемся?

– Не успела! – опустила голову Мария – Они разбились по дороге из Сочи, папа и мама, я осталась в шестнадцать лет одна, и в детский дом ну никак не собиралась.

Теперь мозаика сложилась воедино, Альберт хлопнул себя по ноге – И Ежов пришёл тебе на помощь, взял каким‑то образом опекунство и тебя в интернат не отправили, да?

– Да, Иван обещал оплачивать мою учёбу и взял на себя все бытовые расходы.

Силовик ухмыльнулся – А взамен потребовал выйти на трассу?

– У меня не было выбора! – Мария всхлипнула – Да, я согласилась, моими клиентами стали люди из высших политических кругов, богема, как выражался Иван Станиславович, и на каждого из них у него был компромат, я знаю это точно. Он управлял «верхами», как марионетками, манипуляция у него получалась лучше всего! Ему было крайне удобно, иметь при себе шлюху, которая владеет четырьмя языками, не считая русского!

– Скажи мне, только честно, он прикрывал поставки героина из Чечни, ты знала об этом?

– Да, он имел с каждой фуры по десять процентов, и с Сухраем Мамедовым познакомил меня он, два раза мне даже пришлось летать в Махачкалу.

– Я понял тебя! – Альберт поднялся и потянул Марию за собой – Пошли, меня буквально рубит, я хочу, чтобы ты легла со мной! – открыв дверь спальни, Нуриев упал на кровать, увлекая девушку – Мне было хорошо с тобой, Мария, даже слишком, знай это!

– Я знаю! – прошептала Королёва, теснее прижимаясь к мужчине – И мне тоже, Альберт!

Вскоре послышалось его ровное мерное дыхание, силовик уснул, даже во сне не выпустив девушку из обьятий. Она смотрела на его правильные волевые черты лица и не могла оторваться от них: его брови, чуть изогнутые к верху, его глаза, зелёные, глубокие, суровые, в которых живёт и ангел и сатана одновременно, точёные скулы и подбородок с небольшой, но такой эротичной ямочкой, и губы конечно, полные, сочные, выразительные, которых касаться одно удовольствие! Господи, неужели сейчас к ней пришла любовь, без спроса, без приглашения, грубо и беспардонно ворвавшись в её жизнь? И она, Мария, не звала её, и даже не думала о ней, не помышляла, учитывая, что мужчинам от неё нужно всегда было только одно, а здесь? Она готова отдать всё за одно только его прикосновение, как же так, почему? Ведь просто немыслимо предположить, что, допустим, завтра она не увидит Альберта, и ей придётся лечь под других мужчин? Как же вышло так, что именно её мучитель стал обьектом воздыхания, почему? Долго, очень долго ещё Мария размышляла над происходящей ситуацией, прокручивая в мозгу картинки из проведённых с Альбертом часов. Кадры плыли один за одним, оставляя в душе и сердце океан нерастраченных эммоций и чувств. И только когда за окном забрезжил ранний рассвет, мазнув по небу розовые и жёлтые полосы, Королёва тревожно уснула.

Пробуждение было лёгким и радостным, если не сказать счастливым. Жаркий солнечный луч пробрался на постель и выбрал Марию, задорно лизнув кончик носа и губы, девушка улыбнулась и взглянула на Альберта. Он так и остался в такой же позе, на боку, крепко прижав к груди хрупкое обнажённое тело. Королёва опыталась осторожно высвободиться, но Берт недовольно фыркнул. Через несколько минут Марии всё таки удалось неслышно подняться, любовник перевернулся на спину и раскинул на постели руки – о‑о, тёмно‑синий шёлк, а на нём смуглое рельефное тело, сильное и мускулистое, без грамма лишнего жира, одни кубики и мышцы. Девушка смотрела на Альберта, как завороженная, облизывая губы и вспоминая вчерашние сумасшедшие поцелуи и секс. Недовольно скинув навязчивое видение, Мария отвернулась и пошла в ванную. Контрастный душ пыл конечно остудил и развеял дурь, захотелось есть и конечно же кофе. Заглянув в платяной шкаф, она нашла стопку его футболок, аккуратно расположенных по цветной гамме, выбрав «хаки», девушка босиком спустилась на кухню и открыла холодильник. Так, так! Молоко, кефир, оливковое масло, сметана, изюм и зелёная французская «семеринка», какую она любит. Что‑ж, можно соорудить оладьи и приготовить свежевыжатый яблочный сок? На удивление, всё спорилось и не валилось из рук, и блинчики получились на ура.

Мария стала напевать себе под нос «Эсмеральду», раздумывая при этом, что действительно, за одну только ночь с ним можно продать душу дьяволу – Свет! Озарил мою больную душу, нет, твой покой я страстью не нарушу, бред, полночный бред терзает сердце мне опять…

Сзади, за спиной, как‑то некстати захлопали в ладоши, Мария вздрогнула, обернулась – в дверном проёме стоял Альберт в лёгких спотривных штанах широкого покроя. Он улыбался, скрестив на груди руки, и не сводил с неё глаз.

– Доброе утро! – смутилась Мария – Извини, что хозяйничаю, я хотела приготовить завтрак.

– Тсс! – силовик приложил палец к губам и сделал шаг по направлению к ней – Перед блинчиками я предпочитаю более сущетвенное угощение.

Он подошёл так близко, что Марии пришлось упереться спиной в стол, горячая сковорода мгновенно была отставлена в сторону. Нуриев подхватил любовницу и усадил на мраморную столешницу. Взгляд Альберта горел адским огнём не утолённой страсти, губы партнёров сомкнулись, языки сплелись в абоюдном танце любви. Мария задышала часто и крепко обняла мужчину за плечи, он же не стал даже стягивать с неё футболку, плотно устроившись между бёдер, пальцы начали мучительную и томную ласку. Девушка откинула голову назад и подвинулась к Альберту.

– А ты готова! – усмехнулся Нуриев – Вспыхиваешь, словно спичка, мне импонирует это.

Колени Марии задрожали, тело напряглось – Берт, не тяни, прошу!