Хамелеон

Лихорадочно начинает работать мозг, серые клеточки его до такой степени напряглись, что сознание затрещало по швам, ручейки солёного пота потекли по вискам и скулам. Тяжело, а зрелище перед глазами ещё тяжелее.

Господин Нуриев понимает это и наслаждается полученным результатом, он и только он, хозяин нынешнего положения, бог, палач и судья в одном лице.

Поднявшись, Альберт придвигает к Авелю стул, садится на него – Я слушаю тебя, ненаглядный! Ты настолько успел осточертеть мне, что ты просто не представляешь. Я устал и хочу спать, мне надоело возиться с тобой, как с писанной торбой, говорю прямо – если сейчас не вывалишь правду, то отвечаю, пощады не проси!

– Нет! – твердит себе безмолвно Авель – Всё, что угодно, но только не это или блефует мусор, надеясь выудить с него местонахождение героина?

Подполковник не спускает с жертвы глаз, свистит, в предбанник заходит Миха.

– Засади ему! – оглашает приговор бог – А я порно красочное поснимаю, в тюрьме, я думаю, многие оценят такой видос, да ты кость разомнёшь, тебе полезно!

Миха натягивает чёрную шапочку с прорезями – Расслабься, чурек, и получай удовольствие, в дальнейшем пригодится!

Жертва сжимается до такой степени, что стиснутые зубы начинают скрежетать, тело дёргается в разные стороны, пытаясь высвободиться из плотно сомкнутого капкана, но все усилия его тщетны. Мучители твёрдо знают своё дело, обстоятельно.

Миха берёт в руки полицейскую дубинку, смазывает её маслом – Ну‑с, черножопый, приступим? – на лице Альберта Айдаровича играет зловещая ухмылка.

Как только конец резиновой дубинки касается ягодиц, Авель кричит, кричит так, что трясутся стены, закладывает от крика уши – Аа‑а! – таджик дёрнулся вперёд, засучил ногами, обессиленно тряся головой – Прекрати, я всё скажу, всё! Умоляю тебя, пощади, начальник, я всё скажу, клянусь!

Нуриев театрально хлопает в ладоши – Браво, Нарретдин, браво! Что, и правда, эта штука у очка помогает тебе разговориться? Не знал, прости, а знал бы, сразу применил. Ну что ты, в самом деле, как маленький, только жопу и бережёшь свою?! Другие части тела не актуальны для тебя что ли?

– Я всё скажу! – задыхается Авель – Всё, только убери, я расскажу всё!

Нуриев откидывается в кресле назад – Ну уж нет, друг ты мой разлюбезный! Здесь сейчас, как карта ляжет – валяешь правду, как на духу, у Михи рука не дрогнет, начнёшь увиливать, ну уж не обессудь – засадит он тебе по самые помидоры, да поторопись уже, подустал я!

Красная лампочка видеокамеры моргает, запечатляя начало грустной исповеди. Жить таджику хочется, и не искалеченным жить, не опущенным и униженным, а молодым и здоровым, с надеждой, что никто и никогда не увидит его позора.

– Да, я барыга! – выдыхает Авель – Да, я занимаюсь наркотой уже не первый год, но тех двадцати киллограмм, которые ты спрашиваешь, у меня уже нет! Я скинул их другим людям, деньги у Ольги! Перед встречей с тобой у меня оставалось кило, пятьсот двадцать я принёс тебе!

Бровь Альберта взметнулась вверх – А где оставшиеся четыреста восемьдесят?

Авель прикусил губу, прикрыл в изнеможении веки, Миха постучал кончиком дубинки парню по спине.

Хрипя, Нарретдин заорал – У Ольги, дома, последние полкило в нашей сьёмной квартире, клянусь!

Нуриев удручённо вздохнул – Хорошо, будь по твоему, но ещё, будь добр, поподробнее о тех товарищах по бизнесу, коим скинул ты двадцать кило этой хрени – имена, фамилии, клички с телефонами и адресами, и только после этого можешь быть свободен!

После двадцатиминутной жаркой исповеди, Авель действительно сник – Клянусь, это всё, что я знаю, поверь! Если надо, то я попрошу Ольгу, и она принесёт тебе остатки, но это всё – больше у меня ничего нет!

Альберт Айдарович, говоря на камеру, вновь похлопал в ладоши – Чудненько, господа, сейчас вы зрите воотчию того товарища, кто слил вас всех с потрохами!

– Это зачем? – засуетился Авель – Не говори, что это я, мне не простят, я хочу жить!

– Угомонись! – криво усмехнулся Нуриев – Это для подстраховки, мало ли ты чего удумаешь выкинуть в дальнейшем, а так, оставлю видео себе, на память, может скучать по тебе буду, а тут ты, с такой обстоятельной речью, да в ниглиже?

– Умоляю тебя, удали запись, мне нечего больше добавить!

– А тебе и не нужно ничего добавлять! – поднялся Нуриев – Девка твоя пусть тащит остатки, а там решим, как с вами поступить!

Миха злорадно ухмыльнулся – Живи пока, чурка, посадить тебя всегда успеется, а отыметь тем более!

Обессиленные слёзы хлынули из глаз таджика, тело содрогнула конвульсия боли: – Неужели, господи, неужели пыткам конец? – Нарретдин сполз на пол, задышал часто, жадно, вполглаза наблюдая за мучителями.

Альберт с Михой вышли, оставив таджика с оперативником. Авель в передышке закрыл глаза – он сделает всё, чтобы подобное с ним больше не повторилось и даже любовь к ней упорхнула сейчас на самое последнее место. Да, он сдал её, со всеми потрохами, незаслуженно, но у него не было выбора, да и кто станет выбирать между таким?

Вошёл Альберт, с оскалом победителя сообщил, что допрос окончен и ему, Авелю, пора собираться.

– Куда? – его вопрос был глуп, но так актуален – Куда теперь?

Нуриев подмигнул – Крохи твои, последние, изымать, куда же ещё?

Авель понимал, что он пропал, с ней или без неё, но пропал! Он нисвержен, разбит вдребезги, унижен собой же. Неужели это и была его единственная альтернатива? Чушь, просто он трус, самый последний, подлый, конченный, но живой и не опущенный!

А после его окатили двумя вёдрами ледяной воды, бросив к ногам одежду и отцепив беднягу от спортивного снаряда – Собирайся! – процедил Альберт – Сейчас прокатимся в травмпункт, подлатаем тебя немножко, а потом в отдел, если девка твоя принесёт порошок и всё пройдёт нормально, то отпущу тебя, так и быть, засранец!

Голова Авеля дёрнулась – Стесняюсь спросить конечно, но что я там должен буду ляпнуть, шёл, шёл, неудачно упал, очнулся – гипс?

– Юморить любишь? – Миха хлопнул парня по разбитому плечу – Ещё не наигрался? – Авель от боли стиснул зубы, цедя проклятья в адрес мучителей – Вот приедем сейчас в травму, и в красках расскажешь доктору, как неизвестные люди похитили тебя, жёстко избили, пытали! – Миха ухмыльнулся и закурил – А мы, доблестные полицейские, спасли тебя и даже соизволили довезти твой нетронутый зад до больнички! Я ясно излагаю?

– Более чем! – поперхнулся Авель – Неужели ты думаешь, что я действительно признаюсь врачу во всём этом бреде? Надо быть полным идиотом, чтобы поверить в такое!

– А ты постарайся убедить его, слёзку там пусти, в обморок хлопнись, замастырься вообщем, а мы справочку получим и в путь! Не сделаешь, пеняй на себя, красочное продолжение всегда организовать можно, было бы желание!