Хамелеон

Альберт повернул ключ в замке зажигания, щёлкнула блокировка на дверях, на голову Авеля опустился чёрный пакет. Нарретдин содрогнулся – повтора он не выдержит! Механизм запущен и ходу назад уже нет, к чёрту всё, лишь бы выбраться с этого капкана живым, а Ольга? Что‑ж, она не первая и не последняя, кто становится жертвой обстоятельств, позже он попытается обьяснить свой поступок, загладить вину.

Автомобиль мерно покачивался, с автомагнитолы лилась приятная музыка, боль и стыд отошли на задний план, заставив Авеля замкнуться, замолчать. В бессилии сжимая кулаки, стискивая зубы, он несколько раз пытался толкнуть себя вперёд, броситься на хозяина дорогого кроссовера, сомкнуть пальцы на его шее и душить, душить, до самого конца, до хрипоты, до посинения, но страх, глубокий, нечеловеческий, липкий, словно отдёргивал его назад и мгновенно парализовал. Он понимал, что реализовать желаемое у него никогда не получится. После пережитого жизнь для Авеля разделилась на до и после, стала дорогим, бесценным подарком, который подарил ему Всевышний, и не столь уже важно какой ценой.

Когда в отдельно‑отведённом кабинете травмпункта, на малой Бронной, Авель разделся до трусов перед доктором, то у седовласого, достопочтенного эскулапа глаза округлились до такой степени, что казалось они выпрыгнут сейчас из орбит.

– Э‑э?! – врач обескураженно повернулся к рядом стоящему Альберту – Так нужно в полицию сообщить о произошедшем?

Нуриев сухо перебил, ткнув под нос врача раскрытое служебное удостоверение – Не беспокойтесь, папаша, полиция уже на месте!

– А‑а?! – хмыкнул последователь Гиппократа – Так он что, арестован?

– Кто, он? – ядовито улыбнулся Альберт Айдарович, небрежно кивнув в сторону Авеля – Нет, он главный свидетель по важному делу, а мы, органы дознания, к великому нашему сожалению, не всегда можем обеспечить надлежащую охрану. Вот и гражданина Нарретдина не уберегли, признаю, его похитили, пытали. Вы, милейший, осмотрите его хорошенько, перевяжите, если надо, и справочку нам, подробненькую, чирканёте, а то нам похитителей ещё ловить, понимаете?

Доктор внимательно посмотрел на Авеля – Неужели всё сказанное правда и вы действительно подверглись пыткам после похищения?

Авель исподлобья взглянул на Нуриева, подполковник усмехнулся уголком рта и едва заметно провёл ребром ладони по горлу, комментарии были излишни, таджик тяжело вздохнул – Правда, этот человек спас меня, он и его оперативники.

Врач пожал плечами – Проходите в прозекторскую, сейчас осмотрим вас, наложим несколько швов и займёмся ожогами. Кстати, где ваши документы, паспорт, полис обязательного медицинского страхования?

– Гражданин Нарретдин не имеет российского гражданства! – подмигнул Альберт – Он приезжий, и посему все услуги, оказанные вами, мы оплатим наличными, не беспокойтесь. Вы приступайте побыстрее, милейший, а то дел невпроворот, сами понимаете.

Вопросов больше доктор не задавал, отметив про себя, что всё сказанное ему – ложь, но полиции виднее, а его дело маленькое.

Выйдя из травмпункта, Авель болезненно поднял голову – Ты доволен?

Нуриев осклабился – Звони девке своей, забивай на вечер стрелку, и заклинаю тебя, ну не искушай ты судьбу дважды!

Сев в салон автомобиля, Авель судорожно набрал номер Ольги.

– Да, да, Авель, это я, где ты?

– За городом! – сухо, едва выдавливая с себя слова, произнёс Авель – Мне нужна твоя помощь, ты ведь мне поможешь, любимая?

– Но когда ты приедешь, с кем ты?

– Я не один, с партнёром, приеду вечером, так ты мне поможешь?

Ольга лихорадочно напрягла мозг – А где твоя машина, ты не на колёсах?

Авель смутился – С чего это ты взяла, я спрашиваю не об этом.

– Чего ты хочешь, не пойму, я переживаю за тебя. Вечером после работы ты должен был приехать, что происходит, Авель, у тебя странный голос, что‑то случилось?

– Всё нормально, конфетка, я вернусь сегодня вечером и прошу тебя только об одном – принеси на нашу лавочку то, что лежит в моём спортивном рюкзаке!

– Лавочка, которая возле нашего дома?

– Да, она, так ты принесёшь, я могу на тебя рассчитывать?

– Но почему не дома? – напряглась Ольга – Ты что‑то мне не договариваешь.

– Как бы это правильней выразиться‑то, я сейчас в некотором стеснённом положении, я деньги должен людям, серьёзным, понимаешь? И поэтому прошу тебя принести в семь часов вечера то, что лежит в моём спортивном рюкзаке, ясно?

– Пачку «Карт Нуара», я правильно поняла?

– Да, правильно! – процедил Авель – Сделаешь?

– Хорошо! – согласилась Ольга – Но после ты всё мне объяснишь, идёт?

– Непременно! – усмехнулся таджик – Только вряд ли после этого ты захочешь меня слушать!

Удар в висок оборвал разговор, Нарретдин согнулся пополам, Альберт цепко ухватил Авеля за шею – Ты чо удумал опять, чебурек, не наигрался ещё?

У парня перехватило дыхание – Я сделал всё, что просил ты, я забил ей стрелку в сквере, на нашей лавочке, что ещё от меня надо?

Альберт театрально похлопал в ладоши – А ты с понтом не знаешь, да? Горбатого не лепи, предупредить хочешь девку, чтоб не пришла?

– Нет! – задрожал Авель – Она принесёт героин в семь.

– Конечно принесёт! – усмехнулся Нуриев – Молись об этом!

Двери кроссовера захлопнулись и открылись только перед лестницей, ведущей в мраморное семиэтажное здание отдела. Поднимаясь, Авель обречённо и тяжело вздохнул.

Камера, куда его втолкнули, оказалась на редкость чистой и современной, не чета совдеповским кутузкам да районным каталажкам. Бледно‑голубого оттенка стены с шероховатыми поверхностями, плиточный, с мраморной крошкой пол, широкая деревянная скамейка с железной окантовкой, пркрученная к полу, и идентичный, словно родной брат скамейке, стол. А‑ах, да, ещё окно, расположенное почти под потолком с чёрной выкрашенной решёткой.

Авель устало, изнемождённо опустился на скамью, всё ныло и горело адским пламенем, особенно обожжённые ноги, но что была эта боль по сравнению с болью душевной?