Христианин. Повесть
Хотя он и поприветствовал её тихим голосом, но сработал эффект неожиданности, который так напугал Исму, она даже вскрикнула.
– Извини, я не хотел тебя напугать, – оправдывался Алексей, пытаясь вырваться из занавесочного плена.
– Ничего, я просто не ожидала, что ты можешь находиться где‑то, кроме кровати. Я пришла проверить твоё самочувствие.
– Мне уже получше, голова уже не так сильно болит, и я уже немного окреп, по крайней мере, мне так кажется.
– Когда тебя нашёл отец, ты был на грани жизни и смерти, и только профессионализм доктора Исмаила позволил поставить тебя на ноги.
Алексей, наконец выпутавшись из занавесок, подошёл к креслу и рухнул в него, тяжело дыша.
– Ты точно в порядке? – поинтересовалась Исма.
– Да, просто меня сильно уморил этот марш‑бросок к окну, любопытство было сильнее здравого смысла.
Исма хихикнула, и в комнате повисла тишина. Алексей первый прервал это затянувшееся молчание:
– А ты откуда так хорошо знаешь русский язык?
– Надо же, никогда не думала, что когда‑нибудь услышу такой комплимент, спасибо, для меня это сильная похвала. Дело в том, что у отца был один бизнес‑партнёр из России, который с семьёй переехал жить в Каир. У него есть дочка по имени Нану, с которой мы стали очень хорошими подругами. Она плохо разговаривала на арабском языке, и мы однажды договорились, что будем помогать друг другу в изучении языков.
– Нану? – вопросительно повторил Алексей.
– Ну да, я имела в виду Нину. Просто, когда мы с ней подружились, я стала называть её арабским именем, которое похоже по звучанию на её русское имя. Получилось так, что это имя не только похоже на её родное имя, но и подходит по смыслу, ведь Нану означает «красивая».
– А как переводится твое имя? – спросил Алексей.
– Можно я не буду отвечать на твой вопрос?
– Ну конечно, как бы не переводилось твоё имя, могу сказать откровенно, что тебе и Нану бы подошло, ведь ты очень красива.
Алексей увидел, что Исма сильно засмущалась от его комплимента, и, если бы не закрывающая лицо ткань, скорее всего, он бы увидел лёгкий румянец на её щеках.
– А что означает твое имя? – задала вопрос Исма, тут же сообразив, что он не может ничего вспомнить, добавила: – Извини, я забыла про твою память…
– Не бери в голову, уверен, что это временно, и я обязательно всё вспомню. А кстати, как вы меня называете, ты говорила, но я не запомнил.
– Мы тебя называем Шамси!
– Да, точно, переводится как «солнечный». Даже не знаю, по мне, так это похоже на сарказм, с учётом того, что меня нашли в солнечных ожогах. А потом добавил: – Ну Шамси, значит Шамси, пока не вспомню своё настоящее имя, могу и с этим именем пожить, ничего страшного.
В коридоре послышался какой‑то шум, и в дверь тихонько постучали.
– Тайлю[1], – немного повысив голос, произнесла Исма.
Дверь открылась, и в комнату зашли Абделькарим и двое его друзей.
– Шамси, познакомься поближе со своим спасителем – моим отцом Абделькаримом и его друзьями, Салимом и Махмудом.
Представляя Алексею своего отца и его друзей, Исма показывала на них рукой.
– Здравствуйте, я Вас от всей души хочу поблагодарить за свое спасение, – проговорил Алексей, смотря в глаза Абделькариму, – правда, не знаю, как я могу Вас отблагодарить, ведь я пока даже не могу вспомнить, кто я?
– Не стоит благодарности, я очень рад, что Вы пришли в себя. Уверен, что память вернётся, и Вы восстановите все события того дня и предыдущей жизни. Исма, – обратился он к дочери, – мы будем в саду пить чай, и были бы рады, если ты и наш гость составите нам компанию.
Затем мужчины переглянулись и покинули комнату.
– Уверена, что от такого предложения лучше не отказываться, – сказала Исма.
– Я бы сейчас многое отдал за чашку чая с конфетами, но мне как‑то неудобно выходить к людям в этом халате.
– Не волнуйся, лучше прими пока душ, а я принесу тебе одежду. Ты же сможешь принять душ самостоятельно или лучше кого‑нибудь позвать из прислуги, чтобы помочь тебе?
– Нет, не надо никого звать, – категорично ответил Алексей, – уверен, что я сам справлюсь.
Когда он помылся и вышел из душа, на кровати лежал египетский дишдаш белого цвета. Одевшись, он заметил, что национальный костюм ему немного великоват, но в целом смотрелся неплохо. Выйдя из комнаты, он увидел в коридоре Исму, которая ждала его на мягком пуфе. Увидев его, она усмехнулась.
– Что, всё так плохо?
– Нет, тебе очень идёт, просто дишдаш отца тебе великоват, но ничего, мы завтра поедем и купим тебе другой.
Она встала с пуфа, взяла Алексея под руку и осторожно повела его по коридорам, ступеням, холлам дома поистине огромных размеров. Когда они подошли к беседке, месту чаепития, то сидевшие за столом мужчины, друзья Абделькарима, стали что‑то говорить, одобрительно кивая головами.
Сев в беседке на мягкий диван, Алексей облокотился на его невысокую спинку. Стол располагался под навесом, который при желании можно было легко свернуть, чтобы остаться под открытым небом. Вокруг было очень красиво, многие элементы дизайна подсвечивались, создавая какую‑то сказочную атмосферу. Рядом с Алексеем села Исма, и в этот момент он почувствовал прекрасный аромат, который исходил от девушки. К Алексею подошёл человек и налил чай в небольшой и узкий стакан. Конфет на столе не было, зато в изобилии присутствовали разнообразные восточные сладости и орехи. Алексей в один присест выпил стакан чая, чем вызвал улыбки на лицах Абделькарима и его друзей.
– Ты их рассмешил, – улыбаясь, объяснила Исма.
– Да? Я не специально, просто мне как‑то неудобно пить чай из таких маленьких чашечек, у вас случайно нет нормальной кружки?
Исма засмеялась и ответила, что нет, а потом добавила, что её русская подруга тоже у себя дома пьёт чай из очень больших чашек.
Салим немного наклонился ближе к столу и что‑то спросил у Алексея.
Исма перевела:
– Подскажи, а что ты помнишь последнее из своей жизни?
Алексей, выслушав вопрос, попробовал хоть что‑то вспомнить, но ничего не получилось, поэтому, пожав плечами, он сообщил, что не знает, как ответить на этот вопрос.
После того, как Исма перевела его ответ, Абделькарим начал говорить:
[1] Входите (перевод с арабского).
