Имя шторма
Невыносимо потянуло в сон и, не сдержавшись, я широко зевнула. Хотелось закрыть глаза и просто уснуть, но пока псевдо‑Бран рядом, надо попытаться узнать еще хоть что‑то полезное.
– Значит, ты о фьордах осведомлен? Может, просветишь и любимую жену? Кто такие хёгги и почему их постоянно упоминают?
Но «муж» лишь качнул головой, оставаясь на своем месте. И даже сейчас я ощущала его собранность. Как… у спортсмена перед соревнованиями. Да, я узнавала это напряжение в мышцах, этот контроль дыхания… Похоже, мой лжесупруг, в отличие от меня, совсем не устал. Неужели, так и будет стоять возле борта до самого утра?
– Что ты хочешь там увидеть? – не удержалась я.
Со всех сторон были лишь темная вода и такие же темные скалы. Да еще светлые точки звезд, рассыпанные по черному полотну, словно пшено – часто‑часто и мелко‑мелко. А рядом тонкий и голубой, почти прозрачный серп месяца. Новолуние. Новая жизнь. Надо же, какое совпадение…
А больше ничего и не видно, одна лишь темень.
Я снова зевнула. Хёггкар шел плавно, мягко укачивая. Воды были спокойными. Что там говорил варвар о загадочном Нероальдафе? Это лучшее место на земле… Ну надо же… Скоро я увижу это место. Сама себе не верю…
На другом конце корабля затренькала струна незнакомого инструмента, и басовитый, но приятный голос ильха затянул песню. Я прислушалась сквозь подступающую дрему, пытаясь разобрать слова. Но они казались такими же непонятными и чуждыми, как сами варвары. Вроде все то же самое, а совсем иное.
Совсем‑совсем иное…
… Черный зверь Лагерхёгг рожден был от железа и камня, в яйце золотом. Сила его велика и в скалах, и в небе, отзываются ему буря и грозовое ненастье. Черный хёгг – властитель небес и гор, и зов его родит самых сильных воинов и выносливых дев.
Белый зверь Улехёгг родился от союза льда и сияния, в яйце алмазном. Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера. От зова Улехёгга появляются люди, не боящиеся холода и плавящие стекло, что крепче алмаза…
Серый зверь Ньордхёгг вышел из пучины морской, и яйцо его там навеки осталось. Оттого водному хёггу легче жить в море. Хёгг этот вольный, и зов его слаб. Дети Ньордхёгга суше предпочитают свободные просторы водной глади…
Яйцо красного зверя Хеллехёгга треснуло в лаве и огне. Пробудился он злым и коварным, потому что жжет горящий уголь его шкуру от начала времен. И ярость этого зверя страшна так, что боятся ее люди от северного предела до южного острова. Ибо каждый ребенок фьордов знает: проснется красный зверь, издаст рев, и придет смерть. Потому что отзывается на зов красного хёгга Огненный Горлохум…
* * *
Белые стены и белый потолок. И голос позади меня, но теперь я знаю, кому он принадлежит. Брану, моему лжемужу!
– Что делать с девушкой, когда мы пересечем Туман?
И другой голос – незнакомый, бесцветно‑серый.
– Никаких свидетелей, Клейм.
Густое молчание, которое я ощущаю всей кожей.
– Приказ принят.
… Я открыла глаза и жадно втянула сырой соленый воздух. Странная песня ильхов закончилась. Узкий серп месяца лишь немного отполз в сторону, значит, спала я совсем недолго. Но этого хватило, чтобы… чтобы вспомнить!
Я застыла в коконе из звериных шкур, боясь пошевелиться. Видимо, после того как мне сделали укол снотворного, я на краткий миг все же очнулась и услышала слова незнакомцев. Их было двое. Один из них – это военный в серой форме, которого я видела в кабинете. А второй… второй сейчас где‑то рядом. Второй – это человек в плаще и капюшоне. Тот, кого назвали Клейм. Тот, кто выдает себя за Брана Линдбурга.
И тот, кто вовсе не собирается возвращать меня домой. Он собирается… собирается…
О Единый! Он собирается убить меня!
Паника накрыла штормовой волной, лишая мыслей, силы и голоса. Разум бился в клетке страха, пытаясь найти выход. Проклятие! Что мне делать? Что же мне теперь делать? Я на корабле, на фьордах, среди незнакомцев! Я совершенно одна! И рядом со мной – убийца.
Зачем мы пересекли Туман? Что происходит? Что здесь надо этому псевдо‑Брану?
И что теперь делать мне?
Вот же влипла!
Я резко открыла глаза и совсем близко увидела незнакомое лицо, которое больше не закрывал шарф. И знакомые глаза! Щеки Брана сдулись, усы исчезли. Лоб стал выше, а подбородок приобрел суровые твердые очертания. У нового Брана были тонкие, но четко очерченные губы, неровный от перелома нос и шрам‑рубец на шее, превращенный в черную татуировку. Да, вот это новое лицо подходило гранитным глазам. Оно было создано для таких глаз. Было таким же острым и твердым. Таким же безжалостным.
Клейм… Кто‑то говорил мне, что на языке финансистов этим словом обозначают требование о возмещении убытков. Устранение ошибки. Иск.
Поэтому так называют человека с холодными глазами? Потому что он устраняет чужие ошибки? Или его имя произошло от слова «клеймо»?
Бывший Бран смотрел прямо на меня и не двигался. Даже не моргал.
– Это была модификация, да? – прошептала я, осторожно отодвигаясь в сторону. Почти незаметно. – Я слышала о ней. Модификация изменяет тело. И внешность. Но эффект недолгий… Вот почему ты кутался в этот шарф… Знал, что лицо скоро изменится!
Я еще попятилась – задом, с трудом понимая, куда ползу. Куда? Вокруг лишь вода…
Клейм пошевелился, мягко потянулся. Неторопливо, размеренно.
– Ты что‑то вспомнила, не так ли? – совершенно спокойно и даже как‑то дружелюбно произнес он.
Меня от этого дружелюбия едва не перекосило.
Как он понял? Как? Я ведь ничего не сказала! Я только глаза открыла! Он что, мысли читает?
Я не ответила, продолжая незаметно отползать. Ну, мне казалось, что незаметно. Кинула быстрый взгляд по сторонам. Мне нужно оружие. Что‑нибудь! Хотя бы палка!
Где же ильхи? Почему, когда надо, рядом никого нет? Может, закричать?
Но проклятый «Бран» окажется рядом через секунду. Или быстрее.
Мужчина вздохнул.
Я еще немного отползла, ощущая, как колотится мое сердце. И как неумолимо приближается конец… Он все понял, врать бессмысленно.
– Я вспомнила, – прошептала едва слышно. – Приказ… Тот человек в форме приказал, чтобы не было свидетелей… Приказал убить меня.
