Ирисы Негева

– Ясно, – мужчина достал из‑за пояса пистолет. Ничего здесь не трогайте. Полиция уже в дороге.

 

* * *

 

Музыкант лежит на газоне, в нескольких метрах от веранды. Его лицо напоминает театральную маску. Словно вся жизненная сила ушла и остался только маленький, едва трепещущий огонек. Невозможно поверить, что за каких‑то пятнадцать минут человек может так измениться.

Глаза полуприкрыты. По блуждающему взгляду ясно, что парень уже плохо понимает, где находится. Дыхание прерывистое, неровное, с нехорошим булькающим звуком. Руки слегка подрагивают:

левая вытянута вдоль тела, правая – на животе. Майка в крови. И трава вокруг тоже густо запачкана кровью.

Рядом несколько человек. Средних лет женщина (судя по отсутствию паники – медсестра или что‑то в этом духе) и коренастый мужчина в черной кипе. Вокруг кольцо зевак.

У мужчины в руках телефон, по которому он выкрикивает короткие, рубленые фразы:

– … несколько ножевых, да… Тяжелое…. Срочное переливание.

– Через сколько будут? – не отрывая взгляда от музыканта, спрашивает женщина.

– Минут через пять‑семь.

С веранды принесли плед, из тех, что вечером или в холодное время года предлагают посетителям.

Женщина сворачивает плед валиком и кладет музыканту под голову. Находятся и бинты. Видимо, кто‑то успел сбегать в аптеку. Она прикладывает их к ранам. Пытается остановить кровь.

У меня слегка кружится голова. Со мной всегда так. Порезанный палец еще ничего, но если рана глубокая, то к горлу сразу подкатывает тошнота. Я надеялся, что с возрастом это пройдет.

Не прошло.

Заметив меня, музыкант приподнимает руку и указывает куда‑то в сторону.

– Что? – не понял я.

– …гитара, – с трудом разлепив губы, произносит он.

Осматриваюсь вокруг. Людей все больше, а инструмента не видно. Наверняка, гитара где‑то рядом, но в этой суматохе никому до нее нет дела.

Через пару минут поисков обнаруживаю гитару. Она лежит неподалёку от веранды. Поднимаю ее с земли и возвращаюсь к музыканту.

Парень застыл в той же позе. Взгляд устремлен в небо. На лице никакой боли и страха. Только отрешенность и спокойствие. Словно ни толпа, ни кровь на траве не имеют к нему отношения.

– Вот, – я приподнял инструмент и положил рядом с ним.

Музыкант улыбнулся.

– Спасибо.

Женщина, перевязывая раненого, кинула на меня быстрый взгляд.

– Что это?

– Его гитара. Что же еще?

– Ясно, – она обернулась к мужчине в кипе, – Долго там еще?

Тот пожал плечами.

– Едут.

Не успела она закончить фразу, как где‑то неподалеку прогремели выстрелы: бах‑бах‑бах!

Толпа стихла.

С соседней крыши сорвалась стая испуганных птиц.

Люди у веранды повернули головы в сторону, откуда исходил звук. Затишье длилось секунд пять, а затем вновь: бах‑бах‑бах!

По толпе прокатился шепоток.

Зазвучало множество голосов, и площадь потонула в их гуле.

Прошло около минуты, прежде чем вдалеке послышался вой сирен. С каждым мгновением он становился все ближе.

Никогда в жизни я так не радовался этому звуку.

 

* * *

 

Скорая и полиция приехали почти одновременно. Медики (двое мужчин с бесстрастными лицам) действовали слаженно. Словно механики на «Формуле‑1», которые за несколько секунд меняют резину участнику гонки. Перебрасываясь короткими фразами, они осмотрели музыканта. Задали несколько вопросов женщине, которая останавливала кровь. Затем, как по команде, подняли раненого на носилки и понесли в фургон.

Я хотел передать им гитару, но девушка в полицейской форме остановила меня:

– Пожалуйста, ничего здесь не трогайте.

На вид ей было не больше тридцати, может, даже меньше. Рост, чуть выше среднего. Вьющиеся волосы собраны в пучок. Форма сидит как влитая. В миндалевидных глазах – уверенность человека, который не раз сталкивался со смертью.

И как вместо бьюти‑блогеров такие девчонки становятся полицейскими?

– Здесь место преступления. Нельзя ничего выносить.

– Это гитара того парня.

– И?

– Он просто хочет взять ее с собой.

– Куда? В больницу?

Хотелось возразить, но она была права. Глупо, конечно.

Подошел еще один полицейский. Невысокого роста мужчина под сорок. Полосок на погонах у него было заметно больше. Телосложение крепкое, никакого пивного живота. Видно, что регулярно занимается спортом. Глубоко посаженные глаза смотрят по‑бульдожьи: пристально и изучающе. На загрубелом лице многочисленные следы от угрей. Похоже, юность была – не позавидуешь. Сложно, наверное, пригласить девушку на свидание, когда у тебя не кожа, а лунная поверхность.

– Сержант Шираби, – представился он.

Голос у него был под стать внешности. Глуховатый и надтреснутый. Будто шел со дна глубокого колодца.

– Твой инструмент?

– Нет, того парня, – я кивнул в сторону скорой.

Полицейский проследил за моим взглядом.

– Ничего. Мы ему вернем. Ты видел, как это случилось?

– Нет. Я был на веранде. Вышел, когда все уже произошло.

– Ладно. Мы запишем твои данные, – он протянул мне визитку. – Если вспомнишь что‑то важное, звони.