Испанский любовный обман
– Игривое? Что значит «игривое»?
– Ты идешь, а грудь впереди тебя.
Ах… Вот что имелось в виду…
– Но цвет тебе действительно к лицу. А еще оно подчеркивает формы. В отличие от того, лягушачьего.
– Спасибо, – пробормотала я. – Видимо, зеленое я больше не надену.
– Вот и славно, – ответила мама слишком быстро, чтобы принять это за простую вежливость. – А в чем будет твой друг? Надеюсь, он выберет костюм в том же стиле? Твой папа, например, выбрал синий галстук в тон моему платью.
Я тихонько застонала.
– Мама, ты же знаешь, Иза терпеть это не может. Она специально говорила, чтобы мы не вздумали подбирать одинаковые наряды.
Моя сестра выразилась однозначно: никаких костюмов в одном стиле! Хотела написать это в приглашении для гостей. Я ее с большим трудом переубедила. Даже чуть не подрались.
– Ну, учитывая, что я произвела на свет невесту и галстук мы уже купили, твоей сестре придется сделать исключение.
Упрямства матери было не занимать. Мне, конечно, тоже, как и Изе, но с матерью нам не сравниться. Про эту женщину сказали «упрямая, словно бык» еще в тот день, когда она появилась на свет.
– Видимо, придется… – пробормотала я под нос.
Потянувшись к еженедельнику, я внесла в список дел еще один пункт: позвонить Изе и предупредить про маму.
– У меня остался купон на скидку, могу тебе дать, – объявила мама, пока я рассеянно рылась в ноутбуке, проверяя почту. – Правда, я не уверена, что он действует за пределами Испании. Но должен ведь, да? Ты же моя дочь, а значит, имеешь право воспользоваться моей скидкой, где бы ни находилась. Для этого и придумали Интернет, так?
Я нажала на уведомление о грядущей серии семинаров.
– Да, конечно…
Наскоро глянув в объявление, я поняла, что лучше открыть расписание, когда мама повесит трубку.
– «Да, конечно, для этого и придумали Интернет»? Или «да, конечно, я воспользуюсь твоей скидкой»?
Я откинулась на спинку кресла, читая полученные письма.
– Лина?
О чем она говорит?
– Да, Mamá?
– Надеюсь, ты сама проверишь купон, потому что я не умею пользоваться этим вашим Интернетом.
– Конечно, – ответила я, так и не поняв, на что, собственно, соглашаюсь.
– Или у него есть галстук?
У кого – «него»?
Я вздрогнула.
– Так что? – переспросила мама, не дождавшись ответа. – Я про твоего друга, если ты не поняла.
На лбу выступили крохотные бисеринки пота.
Речь о моем мужчине, которого нет в наличии, но вся семья уверена, что он есть. Потому что я так сказала.
Потому что соврала.
Губы неожиданно склеились. Я с нетерпением ждала, когда мама в своей обычной непредсказуемой манере сменит тему. В голове метались безумные мысли.
Что ей ответить? «Нет, Mamá, у него нет галстука. Его не существует в природе? Я, видишь ли, придумала ухажера, чтобы не выглядеть жалкой и брошенной».
А, может, просто повесить трубку? Притвориться, будто занята, и закончить разговор? Но тогда меня замучает совесть. Только этого не хватало. Вдобавок, мать совсем не дура.
Она поймет – дело нечисто.
В конце концов, эта женщина произвела меня на свет.
Тянулись секунды. Я молчала, не веря, что впервые в жизни наша Mamá ждет ответа.
Черт!
Еще несколько мгновений тишины.
Черт, черт, черт!
«Признавайся», – тихо велел голос разума. Однако я мотнула головой, остро чувствуя, как по спине стекает капелька пота.
– Лина? – неуверенно переспросила мама. – В чем дело?
Я ужасная, подлая врунья, которая не заслуживает сочувствия, звучащего из трубки.
– Не волнуйся. – Я откашлялась, стараясь не замечать тяжелого комка, осевшего в животе. – Все хорошо.
В трубке послышался вздох. Один из тех, которые врезаются в душу и которые заставляют чувствовать себя особенно мерзко. Я словно вживую увидела, как мать с осуждением качает головой. До жути неприятное чувство.
– Лина, ты ведь знаешь, что если у тебя случилась беда, ты всегда можешь мне сказать.
Вина накатила с новой силой. Желудок сжался. На душе было тошно. Но особого выбора не имелось: или признаваться, или врать дальше.
– Вы что, поссорились?.. Знаешь, это ожидаемо. Ты ведь никогда о нем не рассказывала. По крайней мере, до недавних пор. – Долгая пауза. В ушах грохотало сердце. – Твоя кузина Каро уже намекала, что все не так серьезно.
Ну конечно, Каро в курсе. Если знает Mamá, знают и остальные.
Не дождавшись ответа, мама продолжила:
– Она сказала, у тебя в Фейсбуке[1] нет ни одной с ним фотографии.
Я закрыла глаза.
– Mamá, свою жизнь уже не принято выкладывать в Фейсбуке, – ответила я слабо, вопреки самой себе.
– А Принстанам? Или чем сейчас пользуется молодежь? Там тоже ни одной фотографии.
Представляю, как Каро листает мои профили в соцсетях и радостно потирает руки, не обнаружив ни следа таинственного мужчины.
– Каро сказала, если в Принстанаме нет фотографий, то это не всерьез.
Сердце стучало в груди барабаном.
– В Инстаграме. Он так называется.
– Как скажешь. – Мама снова вздохнула. – В общем, если вы с ним расстались или он с тобой порвал – неважно, – ты всегда можешь нам сказать. Мне и папе. Я‑то знаю, как нелегко тебе даются отношения с тех пор… ну, ты поняла, после Даниэля.
[1] Деятельность социальной сети Facebook запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)
