Исповедь Призрака. Премия им. Ф. М. Достоевского. Игра в Иную Реальность

– Я нахожусь в Доме №1, но у Двери в Дом №2 – в Сферу Финансов. Моё влияние распространяется на обе Сферы, но отвечаю я за две другие, – промолвил Старец задумчиво. – В частности управляю Домом №7, Сферой Партнёрства и Брака. Соединение с Проционом способствует получению наследства, даёт покровительство и поддержку влиятельных лиц и старших по возрасту, партнёрство с ними в бизнесе и в браке. Но не всё золото, что блестит, Рух, и подробнее об этом уже не здесь…

 

***

Библиотека Вселенной

 

– Ангел, у меня в жизни будет хоть что‑то хорошее?

– У тебя буду я, разве это не хорошее? – Хранитель обнял меня крылышком. – Жизнь на Земле коротка, но интересна. Не успеешь разгуляться, как вернёшься обратно. Души спускаются послужить миру. Счастье в земном понимании преходяще и условно. Когда станет совсем тяжко, помни, что всегда найдётся тот, кому ещё тяжелее.

Книжка открылась на странице с рассказом «Прощание с детством»:

«Времени не существует. Оно условно и относительно. И ты научишься им управлять, когда поймёшь, что совершенно не важно, сколько тебе лет на Земле, главное – кем ты себя ощущаешь…»

 

Призрак Джойс

 

Урануполи, Афон, Греция

 

Даже не позавтракав, я вышла из дома и направилась к Башне. В отличие от многих, Рэй никогда не обманывал меня и не говорил ничего просто так. Но Димитра, чья иконная лавочка находится прямо напротив Башни, не могла не знать, открыта та или нет.

К Башне можно попасть через центральную и морскую улицы, на обеих меня знала каждая собака, но я пролетела по морской, молясь, чтобы никто не окликнул, и молитва подействовала. Калитка во двор, как и дверь в Башню, оказались открыты. У служебного помещения справа беседовали две женщины.

– Доброе утро! Можно? Вход платный? – спросила я, но те, продолжив дискуссию, как ни в чём не бывало, удалились в комнату слева.

«Значит, бесплатный», – решила я и углубилась внутрь.

Дверь в левом дальнем углу вела в комнаты с экспозицией находок с раскопок на территории Афона, включая монастырь Зигу. Я застывала у экспонатов, изучая их описание. На витринах были представлены погребальные сосуды 1100 года до нашей эры, ритуальные принадлежности, медные шлемы со дна моря, датированные VI веком до нашей эры, женские украшения. Особенно мне понравилось кольцо с пятиконечной звездой и птицей с раскрытыми крыльями и глиняные дощечки, вдоль и поперёк исписанные формулами. Изучив экспозицию первого этажа, я поднялась на второй по деревянной лестнице и вышла на балкон, с которого открывался прекрасный вид на Афон, море и магазин Димитры.

Внезапно кто‑то положил руку на моё плечо, я вздрогнула – «Вход – платный?!» – и обернулась.

– Всегда рада гостям! – улыбаясь, сказала женщина‑призрак.

– Здравствуйте, – растерянно прошептала я в ответ.

– Обращайся ко мне на «ты». Я – Джойс. Джойс Мэри НанКивелл Лок. Продолжаю жить здесь, в Башне, хотя и покинула земное тело в 1982 году, немного не дотянув до 96‑ти. Я похоронена на местном кладбище в Урануполи, а ты?

– Я – Алиса, живу в Москве, но приезжаю сюда летом.

Казалось, мой ответ удивил её, но она взяла меня за руку.

– Пойдём, я расскажу тебе про мою Башню!

Мы прошли в крошечную комнату. Несколько узких окошек с решёткой, выходящих на море, два деревянных стула, камин по центру, пара полок с книгами, тканый ковёр на стене и стол с… печатной машинкой!

– Да, я писала романы, очерки и стихи. Вот здесь уцелевшие.

Я окинула взглядом полку со старинными книгами, и мне в глаза бросилось название про Святого Петра.

– Ты родилась в этой Башне?

– Нет, в Австралии. Я любила природу и деревенский уклад жизни, но мне хотелось путешествовать. После свадьбы с Сидни, он был журналистом и тоже немного писал, мы присоединились к гуманитарным миссиям и в разных странах помогали людям, пострадавшим в Первой мировой войне, а в 1923 году, когда закончилась греко‑турецкая война, приехали сюда, чтобы заниматься обустройством беженцев из Турции. Территория Урануполи тогда принадлежала монастырю Ватопед, а граница Афона находилась в Трипити. По договорённости с государством, границу сдвинули к монастырю Зигу, а Ватопед предоставил землю и постройки, включая Башню, беженцам. Сначала мы жили на острове Амульяни напротив, а потом переселились в Башню. Я очень любила её и люблю до сих пор. Мы – там, где наше сердце, и после смерти нас тянет к тому, к чему или к кому мы привязаны на Земле.

– Все души тянет или только светлые?

– Почти каждая душа имеет в себе нечто тёмное. Одного местного жителя мучило незавершенное дело, он сокрушался и плакал, приходя ко мне за утешением. Кого‑то тянет к совершённому постыдному поступку, чтобы переписать Прошлое, но оно жёстко фиксируется в Летописи Мира, его нельзя изменить. Когда‑то у меня работала помощница Марфа, её сын после смерти обещал загладить свои проступки, помогая тем, кто пока ещё на Земле.

– А что было с тобой после…?

– Я не сразу поняла, что меня больше нет. Продолжала «кушать» и «спать», «наряжаться» в платья и считать себя женщиной. Самая сильная привычка всех призраков – визуализировать принадлежность к земному полу. Теряя тело, перестаёшь быть женщиной или мужчиной, ты – душа. Хаотично и неосознанно я возвращалась в различные фрагменты Прошлого, переживая их заново «здесь и сейчас». Я видела и то, что причиняло мне боль, и людей, которым я помогла, – тёплый Свет их памяти согревает душу. Иногда я думаю, что мы, как земные личности, существуем до тех пор, пока нас помнят на Земле. Память обо мне хранят стены этой Башни, и в Урануполи ещё живы те, кто знал меня лично.

– А Димитра знала?

– И она, и её мама, и её бабушка. Видишь пристройку? Там находился медицинский пункт и хранились лекарства. Однажды Димитра, будучи ещё маленькой девочкой, упала, расшибла коленку и прибежала ко мне. Я промыла рану, забинтовала ножку, рассказывая сказку про овечку, и угостила сладостями.

– А ты видела Лестницу?

– Конечно, Алиса, – Джойс улыбнулась. – Она – в душе. Ты и при жизни движешься по ней вверх или вниз. А посмертное состояние – это метания души по её Прошлому, плач и скорбь о том, что она сделала не так, радость от Добра и Света, привнесённых ею в мир, и в итоге – её самоопределение по результатам притяжения к тому или иному. У каждого – своя Лестница в Небо. На Афоне усопший монах воскрес на собственных похоронах, чтобы рассказать братьям, как черти чуть не унесли его в Ад за пристрастие к винопитию, но добрые дела заступились за него и перевесили чашу. Кто‑то присутствует на Суде над собой, кто‑то – нет, возможно, не осознаёт происходящего.