Измена. После нее
В обед предупредив девочек, что задержусь еду за сыном, которого выписали, и отвожу домой.
– Ладно Мишуль, кушать тебе много нельзя особенно того, что очень неполезно твоему желудку. Я на тебя рассчитываю. Лиля приедет примерно через час. Я ее предупредила уже, что ты дома.
– Ма, я уже не маленький.
– Для меня ты останешься малышом, даже когда начнешь бриться. Но малышом с бородой.
Целую его и еду обратно на работу. Прежде чем вернуться в офис, захожу в популярную своей выпечкой кондитерскую, купить хотя бы булочку, потому что не поела ничего в дороге и встречаю коллегу Тимура.
– Привет, Кира.
– О Влад, какая встреча. Тоже за сдобной вкусняшкой?
– Да, был недалеко, решил вот заскочить. Как твое здоровье? – задает неожиданный вопрос.
– Вроде бы хорошее, не жалуюсь. Или у меня болезненный вид? – так неловко, видимо, синяки под глазами.
– О нет, ты прекрасно выглядишь. Жаль, тебя в пятницу не было на вечере. Тимур сказал, что у тебя самочувствие плохое.
– Ах, в пятницу, – ощущение что жую стекловату, которую мне затолкали в рот. – Да, у меня… Мне было нехорошо.
– Ну, зато можешь гордиться своим мужем, мы заключили наконец‑то контракт и все благодаря ему.
– Мне показалось, вы легко смогли это сделать. Пара ужинов, не более, – стараюсь задать максимум вопросов, чтобы получить ответы, которые, кажется, знаю наперед.
– Чего? Месяц обхаживали их. И наконец‑то свершилось.
Ну что ж, видимо, тут он не соврал и та «детка» и правда клиент.
– Месяц, значит. Ну что ж, Тим он такой. Добивается своей цели.
– Ага, вцепился и победил. Мирослава, та еще стерва, но против Доронина не попрешь, – вот и ответ.
Мирослава. Мир.
Подонок. Какой же ты подонок Тимур.
– Кто бы сомневался, – улыбаюсь ему, купив чертову булочку, к которой теперь не притронусь и попрощавшись пошла в офис.
Мне нужна холодная голова. Нужно абстрагироваться, а я не могу. Я все думаю и думаю о нем и той девице.
Мне кажется, паутина лжи соткана им такая, что я даже сейчас спрошу и он с три короба мне соврет, что я почувствую себя дрянью, которая посмела в нем засомневаться.
Пытаюсь начать с себя, провести анализ своих действий и поступков. Найти причины, которых, быть может, не увидела, но сосредоточиться не могу.
Нам нужно поговорить. Это пора прекращать.
Открываю календарь, просматриваю расписание этой недели, и более‑менее свободный день выходит четверг, или же пятница.
– Блин.
Хватаюсь за голову, попадая в воронку какую‑то. Все идет кругом, а сердце стучит, как будто марафон начался.
Дышу… дышу, но кажется, что все становится еще хуже. Это все нервы. Проклятые нервы и муж и все, что с этим связано. Не замечаю, как уже плачу. Только капли падают на стол прозрачными кляксами…
Первая… вторая… третья… и не останавливаются.
Такой изломленной не чувствовала себя ни разу в жизни. Бывало, что испытывала слишком большое счастье, слишком большое возбуждение, но слишком больное падение со мной впервые.
Хотя, когда несколько лет назад умер папа, я думала, что эта боль самая большая на тот момент. Я не сравниваю. Это разная потеря. Но внутри поломано в сто раз хуже.
Четверг или пятница?! А сегодня только понедельник.
Четверг или пятница. Какой день выбрать, чтобы поставить точку?
Вхожу в мессенджер и открываю контакт «Милый».
Быстро стираю прежнее имя и не знаю, как его записать.
«Муж».
Удаляю и пишу просто «Тимур».
Для меня он теперь просто мужчина с этим именем.
«В четверг я отвезу детей к маме. Будь добр быть дома к девяти часам».
Не хочу ждать пятницы.
Отправлено.
Кладу телефон на столешницу и сканирую две синие галочки.
Прочитано и вышел из сети.
Это к лучшему. Не хочу ни разговаривать, ни переписываться.
Однако через пять минут мне приходит ответ от него:
«Я забронировал, на завтра столик, в ресторане французской кухни».
Поверить не могу, что это он прислал мне. За дурочку меня держит? Решил сменить ресторан? Решил, что я соглашусь, потому что там не поговоришь на все темы из моего списка? Даже руки начинают трястись, пока я набиралась сил, чтобы ответить.
«Значит, как приедешь из ресторана, поговорим с тобой. Я подожду не торопись! И не завтра, я занята буду, а в четверг».
Отодвигаю телефон, чтобы не разбить его, если он вновь напишет.
– Какой же наглец.
«И чем ты будешь занята?» – вот так вопрос.
«А вот это тебя больше не касается, Доронин».
Молчание. Звонок.
– Ну нет, – отодвигаю телефон, поставив вибро.
Рабочий день заканчиваю поздно и далеко от дома. Пришлось помогать с расселением гостей для подстраховки. Все же люди приехали не абы кто, а главы филиалов своих стран.
Петляю по улицам уставшего вечернего города, в машине тепло, а согреться не получается. Боль, как и простуда, усиливается к вечеру, зараза.
Начинаю подпевать какой‑то певице по радио, постукивая пальцами по рулю, но когда песня сменяется, я замираю и тихо плачу на каждое слово, будь то куплет или припев… все попадает прямо в сердце…
– «Ты она и я все ясно*»…
Останавливаюсь перед домом, не заезжая в гараж. Машина Тимура на месте, из занавешенных окон льет свет, проникая в щели, а я сижу и не хочу туда идти. Соскучилась по детям, устала на работе, мечтаю принять ванну, но идти в дом не хочу.
Эта серая гниль пробралась и туда, теперь я это чувствую. Тут свежий воздух, тут пока что могу дышать, а там задыхаюсь.
