Измена. После нее

– Послушай. Ты и твой брат должны понять, что между мной и папой, может быть, сотни причин для любви, ненависти и прочих разногласий, но вы, вы всегда будете вне их. И ты должна это помнить всегда, как бы ни сгущались тучи над нашей семьей.

– Мам, я знаю, что вы нас любите, но мне не пять лет. Даже Мишка почти все понял. Он сказал мне сразу.

– Что сказал? Когда?

– Сегодня утром. Поделился мыслями, что вы с папой разводитесь, раз ты такая ходишь странная с красными глазами. И он видел, что ты не ночуешь больше в комнате вашей, а возвращаешься в нее утром из гостевой.

– Боже, – закрываю глаза руками и проклинаю Доронина, да и себя тоже, что так рано открыла эту правду неосознанно.

– Что теперь будет… с нами? – слышу ее вопрос и открыв глаза, вижу заплаканную и потерянную дочку с трясущимися губами.

Обнимаю ее. Целую и не знаю, что сказать.

Я не знаю, как сказать моей девочке что это конец. Как вселить в нее веру в то, что так бывает не всегда. Но порой происходит со взрослыми, чтобы она не разочаровалась ни в семье, ни в отце.

Я не знаю…

– Все будет хорошо, доченька, все будет… – дверь в комнату открывается и входит Тимур.

Мы обе поворачиваем головы и смотрим на него…

– Лиль, еде… – не заканчивает свой вопрос, остановив себя на полуслове.

Я не знаю, что он увидел в наших лицах и глазах. Я не знаю, что он понял или не понял. Но его лицо посерело, а губы стали бледными.

Он смотрел, не проходя вперед, и видел результат его поступков. Результат того, что бывает, когда вдруг решаешь разрушить все, что так долго строил и по итогу разочаровываешь всех, кто тебя любил.

– Отвези Мишу в школу, Лилю я сама, – надломленным голосом произношу ему свои слова, и мы обе разворачиваемся к Тимуру спинами.

Пара секунд и двери закрываются, но ощущение такое, словно линия была только что подведена, между нами.

 

Глава 8

 

 

– Давай пересядем? – держась за руки, опускаемся на ее кровать и я, подбирая слова, начинаю:

– Лиля, ты права, ты не ребенок и все равно на этой неделе все узнала бы, как и твой брат, – она силится не плакать, но слезы все равно стекают по щекам моей девочки. – Мы с твоим отцом разведемся. Пока что не было разговора, он даже не в курсе, что я знаю о другой женщине, но в четверг я хотела с ним все обсудить.

– Мам…

– Тише, солнышко, тише, – стираю с ее щек слезы, не замечая своих. – Да наша жизнь изменится и нам нужно будет решить многие бытовые моменты, но я и папа будем в вашей жизни, как и прежде. Это только наши с Тимуром отношения. Любовь к вам не изменится.

– Я знаю, но… это же не одно и то же.

– Милая, мы взрослые люди и такое происходит порой.

– А как же я?

– А что ты?

– Ну я же тебе неродная…

– Так, стоп, Лилия, – ее слова меня почти уничтожили вдобавок ко всему происходящему. – Ты моя дочь. Законная дочь по всем правилам конституции и прочих там законов. А твой отец – порядочный и хороший человек, он не станет требовать от тебя или твоего брата выбора. Об этом не думай и не говори, что ты не родная, – улыбаюсь ей, тяжко вздыхающей. – Ты моя самая родная дочка. Да, Соня не забыта, но ты моя.

– Поверить не могу, что папа так поступил с тобой. Почему он так сделал?

Ее слова опаляют сердце.

– Думаю, твой папа просто полюбил другую женщину.

– А я думала, что если любишь, то это навсегда.

«Я тоже так думала, Лилечка», – отвечаю мысленно на ее слова.

– Быть может, он понял, что она дама его сердца, а не я. Думаю, что папа сам ответит на твои вопросы. А пока, нам стоит немного сплотиться, но верить, что все в итоге образуется.

Она встает с кровати, поправляет волосы стоя перед зеркалом и задумчиво произносит:

– Что бы ни было, ты моя мама. А по‑прежнему уже никогда не будет.

Не знаю, как мне удалось все минимизировать. Быть может, находка в машине Тима позволила ей все обдумать заранее и в какой‑то степени смириться с будущим что коснется нас всех. Надеюсь, что она не оставила внутри себя массу разочарования. Но вот с Мишей как поговорить?

Отвожу Лилю в школу. Разговариваю с учителем, что опоздание вышло по моей вине и попрощавшись уезжаю на работу.

В дороге мне звонит Тимур и я от злости только и поднимаю трубку.

– Слушаю.

– Что произошло?

– С кем? С тобой? Мной? Дочерью? С кем Тимур произошло?

– Ты знаешь, о чем я говорю.

Его голос не такой бойкий и радостный. Он будто притаился.

– О нет, дорогой. Я ни черта не знаю. Не знаю и не понимаю. Может, ты скажешь? – поднимаю голос даже не сразу заметив этого.

– Кира, почему моя дочь не ездит со мной в школу третий день подряд? И почему она плакала?

– Будь я рядом, ударила бы тебя по щеке, клянусь. Ты настолько зациклен на своей «работе», что дома слепнешь. Ты правда не видишь, что происходит?

– Я вижу, что моя жена отдалилась, зовет на серьезный разговор, дети поступают так же. Что это значит?

– Святой Тимур, все против тебя. Чем же ты не угодил своей семье?

– Вижу разговор у нас не ладится по телефону. Где ты?

– Еду на работу. И не вздумай туда явиться. У меня куча дел.

– Которые мешают нам поужинать сегодня?

– Которые я буду решать до самой ночи. А ходить с тобой по ресторанам уже есть кому. На четверг оставь для меня времечко.

– Ты опять за свое?