Измена. После нее
– Сегодня занят.
Вот так просто? Он взял и… Мой муж? Как давно он перестал быть моим? Как давно предает меня в руках чужой женщины?
Всхлип вырывается внезапно быстро, что не скрыть от посторонних глаз.
– Простите, – отворачиваюсь и стираю слезы ладонями, которых этот мужчина не может быть достоин. Не может…
– Возьмите. Так я оформляю вам номер на ночь? – доносится до меня голос позади.
Часто киваю головой, встав лицом к стойке администратора.
– Да, пожалуйста. Оформляйте, – беру предложенный ею бумажный платок из коробки, решая, что я должна удостовериться в том, что видели мои глаза. Чтобы… не знаю…
В мою ладонь ложится ключ‑карта, которая, кажется, двоится.
– Но…
Поднимаю глаза на девушку, что уже делает вид, будто занята другими делами и улыбчиво желает мне «приятного отдыха» в их отеле.
Кое‑как дохожу до серебристых дверей лифта и жму кнопку. Створки открываются и войдя, уносят меня наверх.
Озноб в теле становится сильней, и я ощущаю тошноту, вперемежку с головокружением.
Что я буду делать, до сих пор не имею представления. Я даже не уверена в том, что мне хватит смелости войти туда.
В последний раз я шла по этим коридорам в Новый год. Точнее, второго января. Совершенно счастливая, в обнимку с моим пока еще верным и любимым всем сердцем мужем. Сейчас я даже не уверена в том, что оно продолжает биться.
Останавливаюсь напротив номера, за дверью которого мое счастье смешивается с черным и злым предательством измены и не шевелюсь.
В голове туман, проникает в каждый уголок моего мозга и отравляет своим ядовитым паром.
– Сейчас или никогда.
Я уже тут. Нет смысла делать вид, что я ничего не видела. Да и вопросы задавать проще, когда тебя не так просто будет обмануть ответом, который ты знаешь однозначно.
Вдох. Ключ. Тихий щелчок. Дверь.
Попадаю в убранство современного дизайна. Серые стены. Бордовый ковролин. Приглушенный свет. Запах парафина с ароматом лепестков роз и тихий женский смех.
– Тим, ну не мучь меня, – игриво хнычет незнакомка, обращаясь к моему предателю мужу.
– Да, детка, – отвечает он и комнату заполняет ее громкий стон, а мое сердце, окончательно превратившись в кусок стекла, подобно тому зеркалу, в котором я вижу отражение обнаженных тел, сплетенных на широкой кровати, падает на пол и разбивается.
Глава 2
Любимым людям, удается причинить самую неизлечимую боль
Мир разъезжался в разные стороны, словно его тянули чьи‑то руки. Искажался и пугал меня, пока я бежала по лестнице с десятого этажа. Бежала как сумасшедшая, как… преданная только что и униженная тем, которого так же сильно любила, как сейчас, ненавидела. Да, я была именно этой девушкой.
Без оглядки, без остановок.
Вернула администратору пластиковые куски, кое‑как поблагодарив и понеслась прочь.
Морозный воздух не отрезвлял и не давал сделать новый вдох.
Он ловил маленькое облачко пара, которое я выдыхала часто‑часто и больше ничего.
Забыв про осторожность, понеслась через дорогу, а увидев машину, стала тормозить, поскользнувшись, но чудом не попав под колеса.
Мужчина, высунувшись из салона огромного внедорожника, крикнул что‑то, но я его даже не слышала, уползая подальше на обочину.
Первая слеза скатилась по щеке, когда я встала коленями и руками в грязный снег. Вторая была после того, как я обессиленно села на холодную землю.
Я знала, что должна была скорее уезжать, но у меня не получалось даже пошевелиться.
– Вы в порядке? Может, ударились? – услышала откуда‑то сверху глубокий мужской голос и подняла голову с колен.
Тот самый грубиян‑водитель, недавно обматеривший меня последними словами за меня, беспокоился?
– Нет, я не в порядке. Но вам рассказывать об этом не стану. Простите, – встала и вновь не смотря по сторонам пошла к припаркованной напротив ресторана машине.
Дом встретил оглушающей тишиной, а как я до него добралась, вообще не помню.
Это была мертвая тишина. А может быть, в тот момент просто умирала моя любовь, и все вокруг умолкло, чтобы не мешать. И соседский пес, вечно лающий под окнами, и сильный ветер, внезапно стихший.
Пара шагов чуть дальше от порога и на меня обрушилась вся прогнившая правда ситуации, подкосила и ударила по голове.
Внутри образовывалась пустота. Словно любовь к моему мужу вытесняя, заполняя ядом предательства.
Он сейчас с другой женщиной, а потом придет и скажет о том, что задержался на работе? Поцелует губами, которыми касался ее…
Липкое отвращение покрыло все мое тело, и я побежала в ванную. Мне хотелось смыть с себя все, достать до самого нутра, чтобы вычистить даже память о нем и о том, что видела.
– Грязный обманщик. Подлый лгун.
Эпитеты лились из меня как вода из лейки душа. Таким же тропическим ливнем омывая меня. Но это не помогало. Нисколечко.
– Как же ты мог, Тимур? Как ты мог? – скрутилась на полу, обдаваемая горячей водой и заплакала, потому что на большее я сейчас не была способна.
Все ложь. И его опоздания на наши ужины и его задержки на работе. Все было ложью?
Как давно она живет со мной на одной территории прекрасного дома, который мы покупали, когда Мише едва исполнилось три года, то есть восемь лет назад?
Как давно мы делим нашу постель на троих?
Соскребаю себя с пола и, стерев с онемевшего тела воду, накидываю халат. Прохожусь по нашей спальне словно чужая и останавливаюсь напротив зеркала огромного шкафа‑купе.
– Тебя предавали каждый день, – шепчу своему отражению, – а ты этого даже не заметила.
Ухмыляюсь женщине в зеркале и иду дальше. Спускаюсь по лестнице. Падаю на диван в гостиной и, поджав ноги поближе к своей растерзанной болью груди, включаю телевизор, иначе эта тишина меня убьет.
