Измена. После нее

– Что? – не выдержав выкрикиваю свой вопрос. – Что за бред?

– Вот и я думаю, что все бред, кроме того, что и так лежит на поверхности. И этой правде, какой бы гнилой и отвратительной она ни была нет иного описания. А оправдания тем более.

– Малышка моя…

– И перестань кликать меня как животное. Хотя теперь я понимаю все эти «детка», «малышка». Сложно, наверное, было? «Кира», «Мира», – горько усмехается.

Пытаюсь встретиться с ее взглядом, но она не позволяет. Хочу поймать наш прежний контакт и все сказать. Она ускользает. Не желает видеть меня.

– Прости, больше не буду.

– Нам нужно решить важные вопросы…

– Кира, пойми, – перебиваю ее, потому что пришло время нести ответ. – То, что я натворил было и есть неправильно. Я знаю все сам, не нужно мне об этом говорить. Мне стыдно. И… самому противно настолько, что, когда ты отстранилась от меня, я был даже рад этому. Потому что знал, что ты этого не заслуживаешь. А рассказать тебе просто не мог. И мне жаль. Поверь, мне очень жаль, что ты все это видела.

– Ну да. Иначе и не узнала бы какой ты лгун и обманщик.

– Ты хотела поговорить, и ты сказала все что хотела, позволь это сделать мне, прошу.

– Я о разводе хотела…

– Я не могу согласиться на развод по своей воле.

– Это еще почему?

– Потому что тогда я потеряю тебя навсегда. А я не могу… я не хочу этого, слышишь? Я тебя люблю.

– Не смей, Тим. Ты не знаешь, что значат эти слова. Любя, не идут к другой. Не унижают. Не марают грязными руками чистое тело жены. Не изменяют… Поэтому не говори то, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Это я любила из нас двоих. Только я!

Какой идиот. Как ей доказать? Когда? Когда придет момент и она сможет меня простить? Услышать?

– Кира, я пока не знаю, как все исправить, но я обязательно докажу тебе как ты мне дорога. Ты и наша семья. И я понимаю, сейчас ты чувствуешь, что ничего нельзя изменить, но…

⁃ Хватит. Ты понятия не имеешь о том каково мне сейчас. И уж тем более не дорожишь тем, что имеешь. Ты тут рассуждаешь о ценности, о любви и доказательствах, но я видела, как ты был «опечален», когда зажимал эту Миру. Как вы улыбались и… Плевать ты хотел на меня и свою семью и тогда, и сейчас. Тебя к стенке прижали, и ты боишься лишиться комфорта. Я для тебя, как само собой разумеющееся шла в придачу к материнским обязанностям и хозяйским. Кира рядом, Кира тут. А что там внутри у нее какая разница. Она же не узнает.

– Кира…

– Почему, Тимур? Зачем ты это сделал? Кто эта женщина?

Вздыхаю и больше не молчу:

– Мирослава одноклассница моя, Андрея – Иры мужа и… Сони.

Она недолго сканирует мое лицо и садится в кресло.

– Продолжай.

Несколько недель назад

– Ты только что принес компании десять миллионов, Тимур, – хлопает по плечу, после удачной сделки, которую я довел до конца, генеральный.

– Федор Тимофеевич, теперь главное, чтобы аккуратно ездил. Но опыт был интересный. Машины такого класса я не страховал еще.

– Тогда радуйся. Крупный банк вышел на поиски новой компании страховой. И говорят там есть разного рода контракты. Смотря, кто предложит свои услуги. Ну там критерии и все прочее. А мы, как ты знаешь, в рейтинге почти на первых местах. Нам повезло, что Павлов недавно взял под свое крыло «Риден». И если мы его сейчас обойдем и покажем результат, станем первыми с контрактом на три года, но это еще не точно.

– Ну что ж. Сделаем все возможное. Представители банка связывались уже с нами?

– Была рассылка. И нам на почту она тоже упала.

– Значит, нужно прийти первыми, чтобы показать свою готовность.

– Она уже тут.

– Кто?

– Контрагент по делам страхования.

– Быстро.

– У них горят сроки. На рассмотрение всех заявок месяц. Так что сам понимаешь.

– Тогда приступим.

Беру папку с документами и презентациями нашей фирмы. Но все это бумажки. Главное всегда в голове и на языке. То, что будешь говорить и как влияет на клиента в первую очередь твоя уверенность, а отпечатанные цифры наглядная ерунда, по сути.

Вхожу в кабинет, куда отправили представителя банка, и улыбаюсь.

– Добрый день. Меня зовут Тимур Владимирович Доронин.

Девушка поворачивается, и я пытаюсь понять ошибся или нет.

– Доронин?

– Мира?

– Ничего себе, Владимирович. Сколько лет.

Одноклассница встает и тут же подходит обнять, отбросив напускную стерву.

– Вот уж точно лет. Как ты?

Сажусь в кресло напротив нее все еще потрясенный тем, что увидел свою одноклассницу.

Мысли сразу же перекликаются с последней нашей встречей и мы, кажется, оба становимся на тонну печальней.

Это были похороны Сони. Сразу после того, как родилась моя дочь.

Я даже не успел обрадоваться новому званию – отец, как получил второе – вдовец.

Счастье и боль соединились вместе с разницей в сутки.

– Кажется, прошло семнадцать не так ли? – вижу, как ей некомфортно.

– Именно.

– Я не так давно вернулась в город. Работала в филиале банка на юге страны.

– Вот как, решила вернуться назад?

– Я бы не возвращалась.

– Прости, это, видимо, личное…

– У меня тоже умер муж. Мы познакомились там. Поженились. Восемь лет каких‑то и на тебе.

– Мне жаль.

– Спасибо. Как‑то не верится до сих пор.