Измена. Простить нельзя уйти

Минуту‑другую они переглядываются, видимо, не слишком довольные моим тоном. Напряжённое молчание прерывает свекровь.

 

– Вера, это хорошо, что вы думаете о будущем, – произносит она мягко. – Но слишком сильно не тяните. У отца Марата здоровье в последнее время не очень. Хорошо бы ему внуков‑то увидеть.

 

– Да и здоровее ты с возрастом не становишься, – добавляет Наташа. – Даже если сейчас всё в порядке, не факт что через пару лет будет также. И чисто физически, чем ты моложе, тем легче рожать. Это я тебе по своему опыту могу сказать.

 

Понимаю, что объяснять и доказывать им что‑то бесполезно, а потому просто киваю, как болванчик, на всё, что они говорят. При этом чувствую, что с каждой минутой теряю всё больше сил. Когда Марат с отцом и братьями возвращаются домой, я уже на грани истерики.

 

– Что такое, Верунчик? Кто обидел мою сладкую девочку? – спрашивает, замечая моё настроение. Я только качаю головой, не могу объяснить, что не так. Ведь никто мне, по большому счёту, слова плохого не сказал. А я всё равно не могу никак успокоиться.

 

Только когда мы возвращаемся в нашу съёмную квартиру, я нахожу в себе силы рассказать Марату правду. Он внимательно слушает, а после начинает смеяться.

 

– И это всё? Я уж думал что‑то серьёзное. Не слушай никого. Это не их ума дело.

 

Марат обнимает меня и прижимает к себе. Мне становится хорошо и спокойно. И пусть он не прав и простым игнором в моём случае не отделаешься, на какое‑то время я забываю обо всем и снова кутаюсь в своё зыбкое счастье.

 

1.2

 

Два года назад

Я всегда думала, что сумею понять, если мной вдруг начнут манипулировать. Вроде бы когда ты наблюдаешь за подобным со стороны, то всё выглядит очевидным. До сих пор не понимаю, как я попалась на этот крючок.

 

– Я думала, мне конец, – смеюсь, качая головой. – Меня так трясло, что я двух слов сказать не могла. Хорошо, что моя дипломный руководитель заметила, как я разволновалась. Смогла одним вопросом разрядить обстановку.

 

Мы с Маратом сидим за столом, вокруг полно родственников. Все поздравляют нас с переездом и новосельем. Пожалуй, только Эльвира молчит. После того как Марат с ней серьёзно поговорил, она вообще перестала со мной общаться. И всё было бы хорошо, если б она не распустила слух среди родственников, что я Марата настраиваю против них. Зная Эльвиру, купились, конечно, не все. Но градус напряжения на общих праздниках в моём присутствии явно повысился.

 

– Умница, Вера! – произносит свекровь с гордостью. – А то, что разволновалась, так это нормально. Всё‑таки красный диплом.

 

Я улыбаюсь в ответ. Марат приобнимает меня за плечи. Слышу краем уха, как на кухне тётки говорят меж собой, что от диплома сейчас ничего не зависит. И вообще, если уж преподаватели решили, что я на красный диплом иду, то в любом случае бы вытянули. Слышать такое обидно. Вдвойне обидно то, что они думают, будто я за два года так и не выучила татарский. Что за дурная привычка недооценивать других людей?

 

– Всё‑таки хорошо, что вы сюда переехали, – говорит ещё одна тётя. – Удобно же, когда вся родня в одном месте. И бабушка рядом будет, когда дети пойдут.

 

Мы с Маратом переглядываемся. Он сжимает под столом мою руку. Понимаю, что все эти разговоры про детей триггерят его, как и меня. Может, даже ещё больше, ведь на нём, как на мужчине, больше ответственности. Например, за покупку квартиры. И пусть мы изначально с ним обговорили, что оба будем работать на первый взнос, спрос со стороны родни всё равно будет с него.

 

Равно как по ипотеке, по деторождению мы с ним пришли к единогласному мнению: чтобы ни говорили родственники, нет смысла даже пытаться раньше, чем у нас обоих появится нормальная работа. В идеале Марат планирует дослужиться до такого уровня зарплаты, чтобы я могла в декрете не думать о деньгах. Наученные горьким опытом, планами своими мы не делимся. На словах соглашаемся, но делаем всё по‑своему. В конце концов, почему я всё ещё не родила, интересует родню только, когда мы собираемся вместе. Во всё остальное время, им наша жизнь безразлична.

 

– Завод? – переспрашиваю я растерянно. Марат с улыбкой кивает.

 

– Это нефтянка, Верунчик, так что зарплаты там нормальные, – начинает он объяснять. – К тому же, у меня образование соответствует требованиям, так что я, немного поработав, вполне могу рассчитывать на повышение. Всё будет хорошо.

 

Марат обнимает меня. Смотрю на него, нервно покусывая губу. Он выглядит серьёзным и уверенным. Что ж, не доверять ему у меня нет причин. Муж всегда следует своему слову. Раз сказал, значит всё действительно будет хорошо. Вздыхаю и прижимаюсь к нему всем телом. Он, хитро улыбаясь, касается губами моей шеи. Будто опытный сапер находит на ней одну взрывоопасную точку за другой. Я судорожно выдыхаю и отпускаю последние напряжённые мысли.

 

Он опрокидывает меня на наш раскладной диван. Мои волосы беспорядочно рассыпаются на цветастом покрывале. Марат спускается от шеи к ключицам, а оттуда ниже к груди.

 

– Я люблю тебя, Вера, – шепчет он, тяжело дыша.