Измена. Простить нельзя уйти

2.3

 

– Вер, что мне ещё сделать? – спрашиваю устало. – Я и так сдал уже все возможные и невозможные анализы. Ты ведь слышала, что доктора говорят – мы оба здоровы. Никаких отклонений нет.

 

– Надо попробовать другую клинику! – восклицает Вера с горящим взглядом.

 

Я тяжело вздыхаю. Виски сдавливает, кажется, опять начинается мигрень. По правде говоря, я уже начал уставать от всего этого. Моя жизнь в последние несколько месяцев закольцевалась. Всё начинается с того, что кто‑то из знакомых Веры рекомендует ей какую‑то клинику или крутого врача. Она снова загорается и начинает агитировать меня на обследование. Выбора у меня особо нет, потому я соглашаюсь. Везу её в эту новую клинику, город или область. Там вместе с ней прохожу ряд не самых приятных процедур. Но раз за разом мы получаем один и тот же результат: проблем с репродуктивным здоровьем нет.

 

В первый раз мы были рады услышать это. Однако после ещё одной неудачной попытки зачать, начали сомневаться в правильности результатов обследования. Сейчас же у меня почти не осталось сомнений. Проблема действительно не в здоровье. Но отчасти я понимаю одержимость Веры. Ведь если бы кто‑то из нас был нездоров, то можно было бы пройти лечение. Даже диагноз бесплодие, как я узнал, на самом деле, не так страшен, как кажется на первый взгляд. В этом случае можно было бы попробовать ЭКО.

 

Из‑за того что никаких проблем со здоровьем официально нет, у нашей постели фигурально собралась вся родня. Каждый норовит дать совет как, когда и в какой позе правильно. Я начал понимать Веру в её попытке дистанцироваться от родственников. В последнее время мне пришлось сильно ограничить свои встречи с ними, потому что, в конце концов, разговор скатывается к одной единственной теме, набившей оскомину на языке. И я молчу уже о том, что подобные разговоры в принципе довольно унизительны для меня, как для мужчины. Кто‑то, кому просто повезло, кто вообще не прилагал никаких стараний, чтобы заделать ребёнка, начинает учить меня жизни.

 

Конечно, всё выбивает меня из колеи. И отсутствие какого бы то ни было выхода из ситуации только усугубляет внутреннее напряжение. По иронии судьбы единственным человеком, с которым я могу поговорить и получить какую‑то поддержку оказывается Альбина. Она не учит меня жизни, не лезет мне в душу, не требует подробностей. Просто иногда, когда совсем тяжко, говорит или делает какие‑то безобидные глупости. Например, с невозмутимым видом начинает травить бородатые анекдоты или пародировать кого‑то из начальства. Волей‑неволей я отвлекаюсь и забываюсь.

 

– Марат Ильнурович, у вас всё хорошо? – Альбина беспокойно смотрит на меня поверх своих очков.

 

– Да, всё в порядке, – бросаю я и прячусь за монитором.

 

Чувствую себя странно. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы мои коллеги или начальник думали, что у меня какие‑то проблемы. Не хочется выглядеть слабым. Но я знаю, что Альбина спрашивает, потому что действительно тревожится. За те полгода, что мы вместе работаем, она не раз замечала за мной ошибки и просчёты. И каждый раз они были спровоцированы моими личными переживаниями.

 

– Если что‑то не так, дайте знать, хорошо? – произносит она серьёзным тоном. Мне остаётся лишь кивнуть.

 

Не знаю, когда именно мне стало тяжело возвращаться домой. Из‑за этой гнетущей атмосферы у меня никак не получается расслабиться. А это влечёт за собой недосып. От недосыпа я ещё больше нервничаю. И так круг за кругом будто снежный ком. Порой я просто мечтаю провести спокойно хотя бы один вечер, чтобы не думать ни о чём. Я вспоминаю время, когда мы с Верой только поженились, какими счастливыми и беззаботными мы были тогда, и не понимаю, откуда всё пошло не туда.

 

– Может, попробуем альтернативную медицину? – спрашивает Вера из коридора.

 

От неожиданности бритва в моей руке невольно уходит в бок, оставляя на шее небольшой порез. Я ругаюсь чуть слышно и шиплю от боли. Вера же похоже воспринимает это на свой счёт.

 

– Слушай, чего ты сразу так в штыки воспринимаешь?! – отзывается она обиженно. Нам же ничего не стоит попробовать. Может, поможет.

 

– Поможет от чего? – слегка раздражённо спрашиваю я оборачиваясь. – Вера, мы с тобой не больны. Иногда не получается просто потому, что не получается.

 

Вера хмурится. Глаза её начинают блестеть. Но в последнее время я так часто видел её слёзы, что они почти не трогают меня. Я понимаю, что ей тяжело смириться с мыслью, будто что‑то в своей жизни она не может контролировать. Но из‑за этого её нежелания принимать действительность страдаю я.

 

– И что ты предлагаешь? – спрашивает она дрожащим голосом.

 

– Просто успокойся. Займись чем‑нибудь. Найди себе хобби. Дети – это хорошо, Вера. Но, возможно, нам с тобой это просто не дано.

 

Я стараюсь говорить максимально спокойно и подбирать ободряющие формулировки. Однако у неё это почему‑то вызывает настоящую истерику.

 

– А может, это всё потому, что ты просто не хочешь со мной детей?! – кричит она. – Ты поэтому был всё время такой спокойный?

 

– Нет, Вера, просто в этом звездеце должен оставаться хотя бы один адекватный человек, – возражаю я. Но она будто не слышит.