Измена. Убивая любовь

Сейчас стоит решать вопросы о дальнейшем, но как это делать? Составить план? И из чего он будет состоять? Разговор с Ильей, дальше уже по факту? Так будет правильно?

Но с другой стороны, что от этого зависит? Он скажет, что невиновен и я вернусь? Сомнительно.

Но поговорить стоит. Только где бы смелости набраться для этого? Рассказать, где я была той ночью. Ощутить его раскаяние, которое станет растекаться по нам обоим жидкой сталью, сдирая с нас кожу живьем. Ведь мне было так же плохо раз за разом звонить и не дозвониться.

Разбита в дребезги. Сил нет. Хочу просто спать и не шевелиться. Впрочем, это я и делаю, перевернувшись на бок. Сонливость сплошная одолевает. Еще и потеря малыша. Почему все так? Почему в одну кучу свалилось? Так ждали и не дождались.

Сплю пару часов и встаю, когда за окном начинает темнеть.

Тело такое уставшее.

Выхожу и встречаю свекровь за чтением.

– Выспалась?

– Да, но ощущение, что глаз не смыкала.

Она складывает руки и мечет глазами.

– В чем дело?

– Илья звонил. Хочет заехать после работы.

– Не стоит это делать сегодня. Я не отказываюсь от разговора с ним, просто сейчас не готова.

– Ты не отвечала. Хоть я и сказала, что ты спишь. Он чувствует свою вину.

– Было бы странно, если ее не было.

– Не стоит тебе рубить с плеча.

– Ну а вы, Антонина Степановна. Как бы поступили вы? – складываю руки на груди и жду ее ответ.

– Я бы… – она задумчиво смотрит на старинный сервант, который напоминает эпоху моей бабушки. Такими были обставлены дома и квартиры раньше повсюду. Сейчас же подобные вещи лишь у некоторых можно встретить. – Я бы сказала ему, что люблю, но быть с ним не могу и не буду. Забрала бы сына и уехала к матери. Он приехал бы за мной через время, сказав, что ошибся. Дает свое офицерское слово, что такого не повторится никогда. Мама настаивала бы на прощении мужа. Не лишать сына отца. И я вернулась… бы…

Я долго молчала.

Мне пришлось поразмыслить над тем, что она сказала. И если честно, я в край запуталась.

Она стала совсем нелогичной в моих глазах. Хотя любви для себя я от нее не ждала ни в каком виде. Однако это шло вразрез с тем, что я услышала и тем, что было между мной и ею за эти годы.

– А Илья я так понимаю не знает об этом?

– Конечно нет. Ему было два года. Мне казалось, что Прохор стал для него примером во всем, Майя.

– Вам показалось. Я не понимаю вас, Антонина Степановна.

– Меня учили с детства, что женщина – это дом. Основа. Опора. Чистота внутри. Она обязана прощать, мириться со всем. Это странно, но я считаю так и по сей день. Даже когда все выглядело абсурдно и неправильно, я находила причины и переворачивала все в своем сознании. Ты была неправильной. Место, где выросла, твоя прошлая жизнь, родители.

– Тогда почему сейчас я здесь?

– Все мы теряли Майя. Самое страшное остаться один на один с потерей, – отложила книгу и ушла из гостиной.

Не стала ходить за свекровью. То, что она мне поведала открыло ее с другой стороны, той о существовании которой я даже не догадывалась. К чему эта броня была, я все же не поняла.

Прошла к балкону и выйдя на него вдохнула аромат лета и заката, который красивым оранжевым покрывалом стелился по небу.

Прислушалась к своему телу и поняла, что живот не болит, спину не ломит. А вчера было больно ужасно. Хорошо, что кровотечение не повторялось больше, а наоборот прекратилось совсем.

Еще недолго стояла, смотря на птиц, прислушиваясь к шуму двора и ощутила жуткую тоску. Потерянность. Последнее время я нахожусь в этом состоянии, но сейчас очень явным было именно одиночество.

Даже не знаю, что буду делать дальше. Потому что и здесь оставаться не могу.

Опустила устало голову и увидела идущего к подъезду Илью, который плелся так будто вся тяжесть мира и его гнев лежал на его плечах. Глаза защипало от слез, а в носу закололо неприятно.

Опять слезы.

Чувствую усталость. И это состояние начинает угнетать, словно забирая в толщу тоски и безысходности.

Подъездная дверь стукнула громко пропищав, а через пару минут в дверь квартиры позвонили.

Затаила дыхание, но набраться смелости и выйти не смогла. Слишком явной была картинка этого утра и боль ночи, которую я разделила с самой собой, потому что ему было не до этого к сожалению. И что самое отвратительное, что он привел ее в нашу квартиру.

А если бы я была дома? Ведь он не знал где я нахожусь.

Что было бы тогда?

 

Илья

 

Полдня работал. Дела валились как снег этой зимой. Только и успевал раскидывать их на сотрудников и открывать новые. Одновременно с этим просматривал камеры с дома. Чтобы девчонки лицо уже можно было иметь на руках.

Самое забавное, что она типажом Майи. Хотя лицо ее я даже не рассмотрел даже.

Вход в систему видеонаблюдения был у меня под рукой. И первое что обнаружилось – сбой камер в первом часу ночи.

Фиксирую время и благо не выключаю запись. Потому что после того сбоя появился и я.

– Твою ж сука…

На видео я и она. Картинка не четкая. Но понять, что я лезу в ее рот языком, могу легко. Не говоря уже про руки, которые я не на талии ее держу.

Держусь кое‑как, но упрямо иду и вхожу в подъезд. Дальше снова короткий сбой записи.

Поверить в то, что увидел своими глазами, удается с трудом. В голове пока что ничего не проясняется. Туман, который был в баре, пока что преобладает.

Лицо ее ловлю мельком и этого мало. Но зато номер машины такси четко отпечатался.

Пробиваю машину, и через час у меня есть название компании такси.

– Такси «Пятерочка», здравствуйте.

– Здравствуйте. Начальник следственного отдела, майор Островской. У меня есть вопрос по одной из ваших машин и ее маршрут.

Девушка сначала теряется, потом просит минуту ожидания и после соглашается ответить на вопросы.

– Прошу вас уточнить машину, дату и время, а я посмотрю в базе заказов.