Карсикко

– Вот и замечательно. В качестве внештатного психолога.

– Иван Николаевич, при все уважении, мы только что приехали с сыном. Нам нужно время, чтобы устроиться на новом месте, привыкнуть. Мне очень лестно ваше предложение и интересно, как писателю, но сейчас у меня очень мало времени.

– Я прекрасно вас понимаю. Думаю, мы придумаем какое‑нибудь жалование вам, как внештатному специалисту. К тому же это не займет у вас много времени. Ознакомитесь с материалами дела, может посетите пару мест преступлений, самых свежих, поговорите с нашими следователями. Я пригласил их сегодня: Фирсов Сергей Иванович и Хабарова Анна Юрьевна. Но прежде чем я передам слово им, мне нужен от вас ответ.

Я понял, что Неклюдов прижмет меня к стене и потребует согласия или отказа здесь и сейчас. Я колебался. Было чертовски интересно увидеть материалы дела, живые. В основном я черпал вдохновение из старых, давно закрытых дел, доступ к которым мог найти в интернете. С другой стороны, мне придется ходить по лесам, пусть и в сопровождении следователей. А здешние леса пугали меня. Не зря же местные жители так охотно поверили в легенду о медведе. Она выглядела правдоподобно.

– И еще одно, – сказал Неклюдов, пока я молчал в раздумьях. – У вас уже давно не выходили новые детективы.

Этот старый лис решил достать козырь из рукава.

– Либо вы исписались, либо закончились идеи. Соглашайтесь. Если нам удастся закрыть это дело, в вашем распоряжении будут все материалы. А это уже попахивает бестселлером. Да еще по горячим следам.

Он не оставил мне выбора.

– Вы не оставили мне выбора, – сказал я.

– Замечательно. Анна Юрьевна вы захватили материалы?

Следователи, до этого момента сидевшие в полном молчании поодаль от нас, подошли и присели рядом, напротив меня. Блондинка со строгим лицом положила передо мной на стол несколько папок.

– Я хочу, чтобы вы сейчас быстро просмотрели фото с мест преступлений, – сказал Неклюдов. – Первый быстрый взгляд – самый полезный.

Мне показалось, что все происходящее доставляло ему удовольствие. Начитавшись моих детективов, сейчас он будто погружался в мир моих книг, а я был его проводником. Странные бывают эти чиновники, подумалось мне. Пусть даже и так. Я готов ему подыграть.

– Вот, – сказала блондинка и раскрыла передо мной папку с фотографиями. – Всего было обнаружено три места преступления. Но кто знает, сколько их еще в лесу.

Я почти не услышал ее последних слов. Я смотрел на фотографии. На них были люди, подвешенные или распятые между высоких сосен в метре от земли. Кожа бы содрана, внутренние органы извлечены и развешены в разных местах на ветках. Длинные гирлянды кишок, как на новогодней елке, украшали стоящие рядом деревья. Из зеленого окрестный лес окрасился в красный цвет. Земля была залита кровью. Тела были абсолютны голы. Он их раздел. Зачем? На фото были женщины и мужчины, по одиночке или сразу два тела, поодаль друг от друга. И каждый раз картина повторялась точь‑в‑точь, подвешенный распотрошённый человек, много разлитой крови и внутренние органы по деревьям.

Но лица – их лица были безмятежными. Закрытые глаза, кожа без единой ссадины или пореза. Как на старинных распятиях голова их была опущена к низу.

– Как они были убиты? – спросил я.

– А разве не видно, – фыркнул следователь Фирсов.

– Что стало причиной смерти? Не живьем же он их разделывал?

– Нет, – сказала Анна. – Удар ножом точно в сердце или перерезал горло.

– Это если жертв было сразу две?

– Да, если две сразу.

– Что бы не успел убежать, – сказал я себе под нос. – А потом снова удар в сердце. Да?

Блондинка внимательно посмотрела на меня.

– Чтобы не мучился, – сказал я. – Он милосердный.

– Милосердный? – снова фыркнул Фирсов.

– В детстве, когда бабушка держала у себя на скотном дворе свиней, каждый ноябрь был для нас праздником, потому что поздней осенью зарезали самого большого хряка. На всю деревню было один‑два мужика, которые могли быстро и аккуратно это сделать. Хряк жил с нами почти год, мы кормили его, лечили, ухаживали, убирали за ним. У каждой свиньи были свои имена. И хотя растились они на убой, они становились практически членами семьи. Причем очень полезными, давали нам мясо для пропитания, навоз для прикормки растений. Потому и ценились мужики, которые могли как можно быстрее умертвить животное, чтобы оно не мучилось. Это всегда был удар под переднюю правую ногу, под ребро, чтобы сразу достать до сердца. Это был наш акт милосердия, хотя мы точно так же разделывали тушу. Но это не значит, что мы не уважали и не жалели эту тушу. Она была лишь средством выживания для нас. Думаю, для убийцы они точно так же важны. Он жалеет их, потому и милосерден, разделывает после смерти. Они лишь средство для него, для каких‑то целей. Если поймем цели, сможет и вычислить его.

Неклюдов увлеченно смотрел и слушал меня. Думаю, ему нравилось все, что я говорил. Министр достиг своей цели и теперь просто получал удовольствие, ощущая себя персонажем одного их моих детективов.

– Жертвы же никак не связаны? – спросил я.

– Да, – сказала Анна. – Мы проверили их, никаких связей. И места преступлений очень далеко друг от друга. Мы пытаемся установить связь между ними, но ничего не выходит.

– Все жертвы местные, – перебил ее Неклюдов. – В основном грибники или ягодники. Слава богу, что не заезжие туристы. Иначе бы газеты уже давно подняли хай. Местных свидетелей нам удалось приструнить, и сдержать шумиху хотя бы на время.

– Места преступлений глубоко в лесу, где убийца натыкался на очередных жертв, – продолжила следователь Хабарова.

– Или они натыкались на него, – сказал я.

– Думаете, он поджидал их?

– Возможно. Кого вы ищете?

– Портрет убийцы очень расплывчатый за отсутствием свидетелей. Мужчина средних лет, достаточно сильный и выносливый. Сейчас мы проверяем всех егерей и лесников, которые знают лес. Составляем психологические портреты. Но их не так много. Гораздо больше охотников и, как сказал Иван Николаевич, ягодников и грибников. Уже начался сезон и с каждый днем они все больше и больше будут наводнять лес. Проверить всех охотников – значит посеять панику. Лесники в системе, их мы может хоть как‑то предостеречь не болтать языком.

Пока Анна Хабарова говорила, я рассматривал фотографии.

– Так много крови, – сказал я. – Если убийца достаточно точен и аккуратен, чтобы убить ударом в сердце, он оставил слишком много следов крови. Если только это не сделано намеренно. Такое ощущение, будто он удобряет землю. Будто он специально слил кровь и разлил ее по лесу.

– Да, кровь была обнаружена в радиусе десяти метров от тела.