Касты

Кэт огляделась по сторонам. Совсем стемнело, там где‑то Джон ждёт их. По вечерам в низшей касте было небезопасно ходить по улицам, отовсюду, как тараканы, выползали бандиты и всякие мелкие хулиганы.

– Так не создавай ещё один, Элли, пойдем домой, здесь может быть опасно. Не думаешь о себе, подумай о других.

– А я всегда только о других и думаю, уходи, я тебя не держу!

Кэт вздохнула и не шевельнулась. Элли раздраженно повела плечом и повернулась.

– Ладно, пошли, – бросила Элли и быстро зашагала в темноту.

Кэт поспешила за ней, она увидела стоявшего неподалеку за деревом Джона и махнула ему рукой. Спустя минуту он пошел за ними. Вскоре девушки свернули к домику Кэт, а Джон – к своему.

Оказавшись у Кэт дома, девушки обессилено рухнули на пол. Элли настолько была измотана морально, что могла только выть, закрывая голову руками да иногда выдавливая из себя невнятные фразы вроде: «Я так устала жить!». Кэт тоже была уставшей, но девушке приходилось держаться, иначе как же ей было вытянуть и себя, и Элли. Поэтому она поднялась и села у стола.

– Вставай, Элли! Нужно умыться, поесть и лечь спать, тебе нужно отдохнуть!

В ответ Кэт услышала лишь протяжный вой и, посмотрев на сестру, увидела, что та, обхватив себя руками, раскачивается из стороны в сторону.

Сначала Кэт хотела сказать что‑то вроде: «Ну, всё, хватит!», – но потом поняла, что это будет бесполезно. Она просто встала и зажгла газ, чтобы погреть воды, поглядывая на часы и прикидывая сколько ей останется на сон. Кэт привыкла выживать, и эта привычка сказывалась в любой ситуации. Элли же сегодня чуть не сдалась.

В этом мире она была слабее всех, и Кэт видела это в её глазах. Видела, как невыносимая тоска плещется в них, как безысходность заполняет её душу. Кэт чувствовала, что будет нечто подобное.

– Вставай, Элли, давай поешь! – Кэт снова поглядела на стол и на часы.

Элли в ответ лишь снова закрывала голову руками и выла, выла. Сквозь всхлипы постоянно слышалось: «Я больше не могу! Я не могу!»

Кэт тоже казалось, что она больше не вынесет ни минуты всей этой безысходной ситуации и жизни – пустой, ненужной, несчастной. Она больше не знала, зачем жить, зачем так жить?! Бесконечная пустота, обман, глупая шутка… Как выбраться? Да никак! Если нет вздоха, нет солнца, нет неба – зачем всё? Но прекратить жить она тоже не могла. Но и утешить Элли было нечем.

– Я не могу!

– И я не могу, Элли! Слышишь! Я устала, но твой сегодняшний поступок – это не выход!

Элли подняла голову, и глаза девушки злобно сверкнули.

– Так его нет, Кэт! Это ловушка, это ад! Худшая его форма! Я ненавижу всё в этой ужасной жизни! Это ловкая изощренная пытка – бесконечный мрак, который никогда не закончится!

– Ты просто сейчас очень расстроена, не говори так. Мир не виноват! Люди бывают злые, – предпринимала попытки успокоить сестру Кэт, пораженная такой переменой в Элли.

Но все было бесполезно, девушка снова завыла.

Кэт молча сползла по стене и ждала, когда истерика Элли закончится. Она знала, что нужно предложить ей переехать к ней, иначе рано или поздно она покончит с собой. Или что‑то ещё придумать. Или?

– Ты знаешь, как я живу? – выдохнула Элли. – Я встаю рано‑рано, и на кухне, у умывальника уже везде люди, я теряю время, стараясь пробиться, чтобы погреть воды и немного умыться. Меня пихают и толкают в разные стороны, если же я огрызаюсь, то кто‑то типа моего дяди вполне может меня ударить. Я долго еду на работу в переполненном транспорте, там двенадцать часов я пытаюсь продать никому не нужные вещи по телефону, люди отказывают мне, директор кричит и понижает зарплату, а понижать уже некуда! Ведь дядя её практически полностью отбирает! Я взялась мыть офис, чтобы мне оставалось на лекарства, так как я умудрилась где‑то заразиться «костнопоражающим» вирусом, бактериями К и прочее, прочее. Я иду домой, и местные хулиганы, с которыми мы сталкивались ещё в школе, угрожают мне или толкают. Я не успеваю переступить порог дома и встречаюсь там с жителями общины и нашими, моими родственниками во главе с дядей, он орет, почему я так мало приношу денег и какая я тупая, ленивая и никчемная. Как будто от меня что‑то зависит, и он не знает ситуации в низшей касте! Он сам всю жизнь работал механиком и чинил сельскохозяйственную технику, получая гроши. Я пытаюсь поесть, иногда мне даже не удается попасть в душ, ложусь спать под грохот чьего‑то телевизора и храпа, так как нас спит по пять человек в комнате и стены, отделяющие помещения, слишком тонки. Мы все в одном муравейнике, где понятно, кто, чем занят, орет ли тетя Нэт на мужа или плачет малыш Боб. Я больная, грязная и несчастная!

Кэт вздохнула и почесала плечо. Грязной она не была, но болезней в низшей касте ходило много, и заразиться труда не составляло, стоило проехать в транспорте. И у Кэт тоже был «костнопоражающий» вирус, который медленно и болезненно распространялся внутри костной ткани, и бактерии К, поражающие кожу, делали ее неприятно‑серого цвета и иногда вызывали воспаление, после которых оставались небольшие шрамы и рубцы. Но Кэт промолчала, как и про вирус, поразивший ее десны. Так что она выглядела и чувствовала себя ненамного лучше Элли, может, только морально была немного спокойнее, так как жила отдельно, своей жизнью.

– А знаешь, что самое ужасное, – продолжила Элли. – Я хочу убить их! Всех этих уродов, которые издеваются надо мной и считают, что имеют полное право так поступать. Этих поганых трусов, которые кидаются на тех, кто слабее! Хочу, чтобы все они сдохли! Дядя, обитатели общины, хулиганы на улице, работодатель – все, кто обижает меня! Я не хочу никого ненавидеть, я больше не хочу испытывать это чувство! Хочу покоя! Почему я слабее их всех, по всем параметрам – у меня нет сил, нет денег, нет власти, нет защиты! Ничего нет, ни одного козыря в рукаве, да и не в рукаве тоже! – выла Элли.

Мягкая и скромная, всегда милая, она была вне себя. Эти люди, эта жизнь открыли в ней зло, и это печалило Кэт больше всего. Ведь так нельзя! Так не может больше продолжаться! Она не узнавала сестру. Но сама она не испытывала таких сильных негативных чувств, по крайней мере в последние годы, она как будто впала в какое‑то сонное состояние, притом, что от природы флегматиком она не была. Девушка поглядела на сестру и предприняла еще одну попытку ее успокоить.

– Все будет хорошо, Элли! – сказала Кэт в надежде успокоить сестру. – Справедливость восторжествует.

Внезапно в Элли вдруг снова засветилась жизнь и энергия. Она подняла на Кэт заплаканные глаза, словно сияющие огнем, и выдохнула.