Конторщица-2

– Не все так просто, – заявила Зоя и опять поправила косынку, – желающих много, а мест всего двадцать.

– Двадцать – это довольно много, – сказала я.

– Ты не понимаешь, – вздохнула Зоя, – это на все депо, нас полторы тысячи. А мест – всего двадцать.

– И что, все хотят поехать? – не поверила я. – Вот прям все полторы тысячи?

– Нет, не полторы тысячи, но человек триста‑пятьсот точно хотят, – ответила Зоя.

– Ну тогда впиши меня пятьсот первой, – продолжила настаивать я.

– Да я‑то впишу, мне не трудно, – покачала головой Зоя и непослушная косынка опять предательски сползла, – но отбор будет жесткий.

– А какие критерии? – мне стало интересно.

– На днях скажут точно, – сказала Зоя, – я только знаю, что обязательно нужно принимать участие во всех мероприятиях к Олимпиаде и покупать всякие лотерейные билеты и еще сувениры – значки, марки…

– Отлично, – усмехнулась я, вспомнив управдомшу из «Бриллиантовой руки»: «кто купил билетов пачку – тот получит водокачку!». А у меня почти также: «хочешь на Олимпиаду – купи билетов на зарплату!».

– Вот завтра вечером у нас будет большое мероприятие, – тем временем продолжила Зоя, – приедут товарищи из Комитета по пропаганде рассказывать про Олимпиаду. Так что приходи.

Я пообещала, что приду. Раз надо, значит – надо.

В кабинет заглянул Марлен Иванович с черновиком протокола, и Зоя быстренько распрощалась.

Рабочая рутина продолжалась.

 

Дождавшись обеденного перерыва, я сбегала на проходную. Сегодня дежурил Петрович, глуховатый хмурый старик. Буркнув на мое приветствие, он протянул телефон, и я набрала знакомый номер:

– Аллё! – проскрипел голос по ту сторону.

– Добрый день, – сказала я. – Пригласите, пожалуйста, товарища Валерия Горшкова.

– Валерий Анатольевич уже второй день как на больничном, – заявил голос. – До пятницы.

– Простите, а он сейчас дома или…

Ответом мне были гудки.

Ну, ладно, раз на больничном, значит нужно идти на улицу Механизаторов. Попался, голубчик!

 

Я шла по улице домой. Ливень давно закончился и напоминал о себе разве что глубокими лужами, яркой зеленью и более густыми запахами летних цветов. Перепрыгнув очередную лужу, я пообещала себе, что на Олимпиаду попаду обязательно. Я не могла четко и конкретно сформулировать, зачем мне туда надо – тянуло интуитивно. А раз так – значит туда попасть я должна обязательно!

А завтра с утра нужно зайти на Механизаторов, и, если там будет Горшков, надо брать его за жабры и тащить в ЗАГС. На работу опоздаю, конечно, но с Аллочкой договорено, если что – подстрахует. Иван Аркадьевич ругаться не будет, остальное – переживу.

Задумавшись, я незаметно добралась на улицу Ворошилова, дом 14.

– Простите, это вы Горшкова из 21 квартиры? – прозвучал женский голос за спиной.

– Да, я, – ответила я и развернулась, чтобы рассмотреть собеседницу.

– Ах ты ж, дрянь такая! – рассмотреть я не успела, так как женщина дико заверещала на всю улицу и уцепилась мне в волосы.

 

Глава 5

 

Я попыталась отцепить орущую тетку от себя, право волосы у меня еще не отросли и пальцы ее легко соскальзывали.

– Мразь! Дрянь! Разлучница! – надрывалась тетка, перейдя на ультразвук.

– Женщина, вам плохо? – попыталась урезонить ее я, – успокойтесь…

Но тщетно. Дамочка продолжала истошно вопить практически на одной ноте, а затем вдруг решила меня пнуть, но промахнулась.

Тут нервы мои сдали, и я со всей дури залепила ей оплеуху. Голова тетки дернулась, и сразу стало так тихо, что было слышно, как скрипят качели на детской площадке в соседнем дворе.

Пока дамочка хватала щедро накрашенным ртом воздух, я успела ее рассмотреть: возраст «баба‑ягодка», с бараньей прической, необъятным задом и двумя подбородками, тем не менее одета она была дорого и добротно.

– Так, а теперь извольте объясниться, – припечатала я суровым голосом. – а то полицию… то есть милицию вызову!

– Правильно! Участкового надо звать! – донеслось сзади.

– Безобразие какое!

– Во дворе уже спокойно пройти нельзя, чтобы не убили!

– Хулиганье!

Я оглянулась – к нам начали активненько подтягиваться соседи. Старушки‑веселушки из подъездного десанта взволнованно проталкивались сквозь жидкую толпу, расстроенные, что пропустили самое интересное. Из окон тоже выглядывали любопытные. В толпе на заднем плане мелькнуло растерянное лицо Риммы Марковны.

– Ну, так что? – спросила я, – будете объясняться или зовем участкового? Нападение, причинение телесных повреждений, хулиганство… при свидетелях… на статью вы себе уже насобирали.

– Лес валить будет, – гыгыкнул в толпе кто‑то. На него сердито зашикали.

– Разлучница! – неуверенно заявила тетка и всхлипнула.

– Обоснуй, – потребовала я.

– Да ты! Да ты! – тетка набрала полную грудь воздуха и приготовилась заорать.

– Товарищи… – требовательно раздался голос Ивана Тимофеевича. Он как раз тоже вернулся домой и стал свидетелем этой отвратительной сцены. – Что тут у вас случилось? Гражданка, вы почему порядок нарушаете?

– Это она! – тыкнула пальцем в меня тетка, – мужа моего из семьи уводит.

Вот так Лидочка! Хотя у тетки позднее зажигание, наверное, так как я здесь чуть больше месяца и, точно ничего ни с кем не было… Но, может, раньше, до моего попадания?

– Лидия Степановна? – Иван Тимофеевич круто развернулся ко мне и даже очки нервно снял, но потом одел обратно. – Объясните, что здесь происходит, пожалуйста.

Я пожала плечами и обратилась к тетке:

– С чего вы взяли, что это я увожу вашего мужа? И, кстати, кто ваш муж?

– Но ты же Горшкова! – сказала тетка. – Проживаешь на улице Ворошилова, дом 14, квартира 21. Сама сказала.

– Стоп. А имя у мужа есть?

– Лёвушка… Лев Юрьевич…

– Что еще за Лёвушка? – переспросила соседка Наталья.