Конторщица-2

От неожиданности я чуть не заорала.

– Сколько вас можно ждать, Горшкова. Пройдемте, – сказал неизвестный мужчина и втолкнул меня в раскрытую дверь автомобиля.

 

Глава 2

 

Согласно легендарному древнекитайскому трактату о разного рода тактических уловках, если в непонятной ситуации не знаешь, что делать – притворись камнем. Кажись так там было написано. Ну, или примерно так. В общем, я сидела на заднем сидении машины, зажатая промеж двух угрюмых мужиков, и понимала, что данной ситуацией не владею, отнюдь. Поэтому не оставалось ничего иного, как «притвориться камнем».

Было ли мне страшно? Скорее нет, чем да. Бандитские времена лихих 90‑х еще не наступили, время «черных воронков» давно прошло, так что, если меня куда и могли «похитить» посреди бела дня на улице под взглядами десятка прохожих – так только на какую‑то архиважную беседу. Поэтому, когда первый испуг от неожиданности пропал, обуяла досада: сперва припомнилось требование Юрия Львовича поговорить, которое я проигнорировала чисто из бабской вредности, но, при дальнейших размышлениях, эту версию я откинула, так как масштаб фигуры Олечкиного «опиюса» явно мелковат, чтобы похищать людей вот так вот прямо на улице ради простого «поговорить».

Получается, что интерес к персоне Лиды Горшковой решили проявить безопасники. Самое страшное, что они могут мне инкриминировать, это то, что я попаданка. Но об этом не знает никто. Таким образом, Лидочка им нужна за какие‑то ее прошлые грехи. А что могла натворить глуповатая конторская служащая депо? Ничего особенного. Если не считать странной выходки на свадьбе сестры и непонятной ситуации с психушкой, о которой как‑то упоминала Элеонора Рудольфовна, то больше ни в чем Лида замешана вроде, как и не была. Посему выходит, это скорее всего делишки ее супруга Валерия Горшкова и «обожаемой» свекрови заинтересовали этих людей. Хотя посмотрим.

Чтобы не тратить время и нервы зря, я чуток поёрзала, устроилась поудобнее и даже слегка прикемарила, право за день измоталась конкретно. Снился мне какой‑то хороший сон, потому что я вроде как даже смеялась. Очнулась от того, что машина остановилась.

– Выходите, – буркнул угрюмый мужик и открыл дверку.

Я послушно вышла.

Мы оказались где‑то в пригороде или даже в деревне, во дворе частного двухэтажного дома за высоченным глухим забором: ветерок вяло шевелил ветви дубов и грабов, донося запахи прелого леса, птички пели со всей дури, где‑то вдалеке лаяли собаки и слышалось мычание коровы.

Пасторальная благодать, в общем.

Мы проследовали в дом. Из‑под приоткрытой двери комнаты слева тихо струилась шубертовская Ave Maria в исполнении Робертино Лоретти.

Тонко пахло свежемолотой арабикой и ванильной сдобой.

Мы вошли в другую дверь, и я оказалась в маленькой комнате. Из обстановки там был только низенький мягкий диванчик с кучей подушечек, думочек и валиков, круглый столик и высокая, неудобная даже с виду, табуретка на винтовой ножке.

– Садитесь, – мужчина махнул рукой, дверь хлопнула, и я осталась одна.

Чуть подумав, умостилась на табуретку. Через окно были видны только ветки граба, которые ветер периодически колыхал туда‑сюда и кусочек неба в рваных облаках.

Смотреть на это мне быстро надоело, и я задумалась.

Не знаю, сколько я так просидела, уже и спина затекла, и коленки, но садиться на диванчик не хотелось. Интуитивно. Так и сидела с деревянной спиной и ноющими коленками.

Наконец, дверь скрипнула, и в комнату вошел ничем не примечательный мужчина в темно‑сером костюме, не худой и не толстый, среднего роста, с бесстрастным лицом, на котором выделялись небольшие колючие глазки.

Не поздоровавшись, он скользнул по мне рентгеновским взглядом и аккуратно умостился на низком диванчике. Но как он ни старался, коленки оказались почти вровень с лицом. Уголок его рта при этом раздраженно дернулся. Заметив мой взгляд, серый мужчина вернул бесстрастную маску и с минуту молча рассматривал меня снизу вверх.

Я, в свою очередь, смотрела на него сверху вниз, и тоже молчала.

Когда играть в гляделки ему надоело, он, наконец, заговорил приятным мягким баритоном, причем скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Лидия Горшкова.

– Да, – равнодушно подтвердила я и чуть поморщилась, затекшая спина неприятно отреагировала укусами тысяч злых муравьев.

Вновь возникла длинная‑длинная пауза. Серый мужчина разглядывал меня уже с нескрываемым интересом. А я молчала.

Да, сперва я решила «включить дурочку», похлопать глазками, нести бессвязный бабский трэш, но, при длительном размышлении, на которое мне любезно предоставили столь много времени, я пришла к выводу, что в данной ситуации выгоднее использовать образ «умной, но недалекой идеалистки, слегка с лучезарной придурью».

– Лидия Степановна, хотите спросить, почему вы здесь? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Нет, – сказала я с невозмутимым видом.

Серый мужчина чуть сузил глаза. Опять воцарилась тишина.

– Неужели вам не интересно, зачем вас сюда привезли? – он вновь предпринял попытку втянуть меня в диалог.

– Нет, – безучастно пожала я плечами и уставилась в окно.

– Хорошо. Тогда расскажите нам, Лидия Степановна, – вдруг подался вперед мой собеседник (учитывая впирающие коленки и низкий диванчик это получилось довольно комично, да и он сам это понял и раздраженно откинулся назад), – о чем вы говорили с Романом Мунтяну?

– Эммм… – сперва аж опешила я и чуть не свалилась с неудобной табуретки. – С Мунтяну? Но он никогда не разговаривает вообще‑то. Ни с кем. Боюсь, что он и разговаривать толком не умеет.

– А все‑таки, – прищурился мужчина, хотел опять нагнуться вперед, но вспомнил о коленках и передумал. – Нам доподлинно известно, что он заходил к вам в кабинет и приглашал на некую встречу.

– Ну, раз вам все известно, то и добавлять здесь нечего, – демонстративно потерла виски я: голова болела все сильнее и сильнее.

– Лидия Степановна, – не повелся мужчина, – мы знаем, что завтра вечером вы пойдете на встречу на Набережной, и здесь нам будет необходима ваша помощь. Так сказать, небольшое дружеское содействие. Подчеркиваю – небольшое.

– Какая помощь? – удивилась я, – Какое содействие? Грохнуть Мунтяну? Поджечь гаражи? Разбить все бутылки с пивом?

– Каким пивом? – не понял мужчина.

– Не знаю. «Жигулевским», наверное. Я в сортах пива не особо ориентируюсь, знаете ли, – фыркнула я.