Кровь за кровь

Малика открывала двери, проходя мимо них и, наконец, завела Лию в её спальню. Комната оказалась светлой и очень просторной. Стены выкрашены в персиковый цвет, на полу такой же светлый линолеум. Белоснежный потолок с красивой люстрой в виде цветка лотоса. Широкая кровать, прикроватная тумба с ночником. В углу у дверей платяной шкаф, а рядом комод.

– Мам, я чемодан сестры принёс, – отозвался брат у порога.

– Заходи, – улыбнулась Лия.

– Всевышний, дай мне терпения. Он твой брат, но ты не вздумай другому так сказать. Учить тебя и учить. Ладно, завтра всё расскажу. Сейчас самое главное: обычно убирают, стирают и готовят слуги. В выходные или когда они болеют, делаем всё сами. Корзина для грязных вещей в уборной. Там стопка чистых полотенец. Сейчас иди душ с дороги прими, а потом ужинать. Всё, приду сюда через полчаса.

Женщина всплеснула раздражённо руками и ушла. Лия, проследив за ней, заметила, что брат тоже исчез, а её чемодан стоит у порога. Вымыться хотелось, но как надеть новое платье? Мало ли кто его примерял до этого. Другого выбора ей не предоставили, поэтому она повесила одно из платьев на плечо, а другие вещи собрала в охапку, чтобы кинуть в корзину для стирки. Собственно, одежды было немного: три платья, две накидки на голову, нижнее бельё.

В уборной всё оказалось просто. Никакой ванны, только душевая кабина. Рядом раковина для умывания, в углу унитаз. Стены, пол и даже потолок отделаны сиреневым кафелем. «Стерильно, как в операционной», – подумала Лия, кидая вещи в корзину. Рядом с ней была стойка с полотенцами и железная вешалка с четырьмя рожками. Вот на эту вешалку она и повесила платье.

Через двадцать минут Лия снова стояла в своей комнате. На этот раз она смотрела в окно. Вид на задний двор был чудесен. Там стояла лавочка, росло множество цветов, особенно розовых кустов. Лия подумала, что на этой лавочке было бы чудесно почитать книгу. «Хм, а, кроме этого, что делать? В доме слуги. А я должна слоняться без дела и скучать? Я не привыкла так. В школе всегда было чем заняться», – вздохнула она.

– Пойдём в столовую. Ты готовить, кстати, умеешь?

– Да, в школе учили.

– У нас немного другие блюда. Завтра начнёшь помогать кухарке. Не обижайся, я не заставлю тебя работать. Просто в доме мужа, возможно, придётся готовить.

– Какого мужа? Я не собираюсь замуж, – опешила Лия.

– Пф, какая разница, что собираешься ты. Всё девушки на Альхайхоре выходят замуж до девятнадцати лет. Я в семнадцать вышла. Ничего, как видишь, не померла, – развела руками Малика.

Лия присмотрелась к этой женщине. Весьма симпатичная. Тёмно‑серые миндалевидные глаза. Чуть длинноватый нос. Густые, но изящно изогнутые брови. Красиво очерченные губы. Чёрные волосы, вылезающие из‑под накидки, кое‑где припорошила седина. Малика была чуть выше её ростом, худая, с гордо выпрямленной спиной. Было совершенно не понятно, то ли она восточной внешности, то ли нет. В итоге Лия решила не заморачиваться на этот счёт. Какая разница, кто она, лишь бы относилась хорошо.

Они пришли в большую столовую. Длинный стол был накрыт на четверых. Отец и брат уже сидели на своих местах.

– Запоминай. Члены семьи всегда сидят так. Мужчины с одной стороны стола, женщины – с другой. Если ты замужем и вы пошли в гости, то все замужние дамы едят отдельно.

– Вот это дискриминация! Почему это девушка может сидеть за общим столом, а замужняя женщина нет?! – возмутилась Лия.

Брат хохотнул в кулак. Отец нахмурился. Мачеха сказала назидательно:

– Никакой дискриминации. Женщина имеет право сидеть за общим столом. Только есть не будет. Как по‑твоему она должна кушать с закрытым лицом? Марэк, ты бы хоть как‑то её подготовил к приезду сюда.

– Ты прекрасно знаешь, почему я этого не сделал. Девушка, воспитанная в Европе, не поедет сюда, зная о таких обычаях. У нас поэтому и закрытая страна. Зачем другим знать, как мы живём? Чтобы вмешиваться в чужую жизнь? Наш народ живёт так веками. Но есть такие люди, которым наплевать на чужие традиции и устои. Им нет разницы, хотим мы их демократию или нет. Главное – насадить свои правила и развратить народ.

– Ты об Америке, пап? О да, эти в каждой бочке затычка, – улыбнулся Саяр.

Только вот Лие совсем не улыбалось. Её предали все любимые люди. Отец скрывал правду, чтобы без проблем привезти её сюда. Мать вообще выбросила из своей жизни, как порванное платье. Теперь её волнует только драгоценный сыночек Игорёк, а как будет жить она, той наплевать. Отцу тоже наплевать на это, лишь бы рядом находилась. Плохие мысли летали в голове стаей надоедливых комаров и больно жалили пониманием того, что она попала по полной программе. Ещё это предполагаемое замужество до девятнадцати лет… Лия не хотела замуж так рано. «Почему именно в эти сроки? Где я им найду мужа за год? И не собираюсь искать вообще», – она хотела спросить об этом, но за столом все разговоры стихли. Лия поняла, что тут не принято разговаривать за столом.

После ужина она попросилась прогуляться по саду. Отец сказал, что устал и пойдёт отдыхать. Брат тоже ушёл к себе. Мачеха вызвалась сопроводить.

Они медленно шли среди клумб с благоухающими цветами, мачеха щебетала о чём‑то всё время. Лия старалась вникать, хотя и не хотелось. Наконец, она решила спросить о том, что её волнует.

– Тётя Малика, вы сказали, что все девушки выходят замуж до девятнадцати лет. Где я тут мужа найду? Я никого не знаю. Друзей у меня нет. Да и не хочу я так рано замуж. Вообще‑то, я в институт поступать собиралась.

– Это не твоя задача искать мужа. Марэк обо всём позаботится. Найдёт тебе достойного парня. А может, и раньше кто посватается. Как видишь, девушки ходят с открытым лицом. Ты можешь кому‑то приглянуться. Тут не встречаются с мужчиной, как у вас, не ходят на свидания. Обычно родители договариваются о свадьбе и ставят перед фактом. Я так замуж выходила. Да все, кто на острове живёт. Таков обычай, – ответила Малика.

Лия изумилась. Женщина говорила без сожаления или грусти. Она просто констатировала факт и всё. Её голос ни на йоту не дрогнул.

– Как так можно? Вышли замуж, за кого приказали, и не жалеете об этом?

– А чего мне жалеть? У меня хороший муж, прекрасный сын. Дом, в котором я живу, не самый бедный в этом городе.

– А как же любовь?

– Думаешь, я не люблю твоего отца? Любовь приходит с годами, девочка, ты потом сама в этом убедишься, – улыбнулась Малика.

«Не хочу я ни в чём убеждаться! Я домой хочу. Я учиться хочу. Нужно упростить отца отпустить меня. Сейчас он не согласится, но, может, ближе к августу мне удастся уговорить его отправить меня в Лондон?..»

Лия захотела вернуться в свою спальню. От этих разговоров стало муторно на душе. Хоть она и надеялась уговорить отца, но что‑то ей подсказывало, что она отсюда уже не сбежит.

Придя в свою комнату, Лия легла спать. Усталость брала своё, как бы тревожно ни было на душе.

Сон был неспокойный, и глубокой ночью она проснусь в холодном поту. Ей привиделся кошмар. Снился какой‑то мужчина, лицо которого казалось будто в тумане – так, что не разглядеть. Он был высокий. Девушка, стоя рядом с ним, едва доставала ему макушкой до плеча. Мужчина казался неподвижным, словно статуя, но вдруг схватил её за горло.

– Ты правда не хочешь за меня замуж? Поздно, твой отец дал согласие, – произнёс он зловеще.