Лабиринты проклятого леса. Сезонное безумие. Том 1

– Нет, у тебя будет имя семьи… хотя нет, стоп…, – мужчина хватается за голову. – Погоди… Тебе не будет тяжело. Наоборот, будет сложнее, если останешься.

– Бред какой‑то… Мы поедем дальше? Вы начинаете меня пугать.

Врач смотрит на парня уставшим взглядом и согласно кивает:

– Конечно. Но ты только что взял свои слова назад.

– Разве?

– Да, значит, ты из тех, кто привык разбрасываться обещаниями. Ты уже и забыл о чём мы только что говорили. Поддакивал мне, только чтобы побыстрей отделаться.

– Я дальше пешком, – герой открывает дверцу машины и в салон тут же врывается холодный свежий воздух.

Мужчина резко гонит машину задним ходом обратно на дорогу и Германа отбрасывает в кресло.

– Захлопни дверь, – приказывает водитель, парень так и делает.

Они молча возобновляют свой маршрут. Уже подъезжая к главным воротам фермы, мужчина грустно вздыхает:

– Так мы с тобой ни к чему и не пришли. Но ты не виноват, подростки сами себя не знают. Когда найдешь себя, то разговаривать будет проще.

 

V. Дубль два

 

Наконец машина останавливается на территории фермы прямо под зажжённым фонарём. Герман с нетерпением вылетает из электромобиля, что теперь кажется вовсе не таким уж и уютным. Выходит и врач. На нём тёмно‑синяя рубашка без галстука, на маленьких пуговицах с четырьмя отверстиями нитки лежат в форме стрел, указывающих вверх; ещё чуть темнее по цвету брюки. В свете фонаря видно насколько сильно бледна его кожа, а радужка глаз светло‑серая, при этом очень коротко подстриженные волосы тёмные. Внешность Германа немного иная: он тоже брюнет, но кожа чуть темнее (хотя можно ли называть её темной, если идёт сравнение с неестественной белизной, она скорее обычная), глаза карие; виден лёгкий тон азиатских черт, доставшихся от матери; одет он в чёрные спортивные брюки и такого же цвета футболку. Будто бы парень был сегодня на спортивной тренировке, но, судя по физическому состоянию, она была первой в его жизни. Оба человека получают возможность мельком друг друга разглядеть.

– А зачем вам на ночь глядя приезжать сюда? – вдруг задумывается об этом герой.

Мужчина запирает электромобиль и отвечает:

– По правде говоря, ночью у врачей городской больницы нет никакого желания приезжать на вызовы, а местная девушка должна вот‑вот родить, так что мне приходится дежурить по ночам в таких ситуациях.

– Вы по всем вопросам врач?

Мужчина заглядывает парню в глаза:

– Практически.

– Почему она сама не ляжет в больницу?

– Это только по добровольному согласию пациентки, а она хочет рожать поближе к природе.

– Она сектантка?

– Нет, местные фермеры здесь… Они не сами решили выбрать такую работу. Они здесь в качестве лечения.

– Кошмар. Я что в окружении психов?

– Эти психи мирные, – усмехается мужчина с лицом довольного кота.

Подросток едва может переварить только что полученную информацию. Это было сказано так неожиданно, что даже кажется саркастичной шуткой. Но, если представить такую ситуацию, то из этого разговора становится ясно почему на этой ферме не так много животных и полей, если внимательно присмотреться. Сам вид разваливающегося общежития уже говорил о том, что финансирование в этом месте скудное, а развитие вялотекущее. Прихватив свой чемоданчик, врач направляется к дому пациентки, а беглец решает пойти к домику для отдыха, рассчитывая, что в это время суток там будет основной состав жителей фермы, ну или хотя бы приличная часть. Он быстро заскакивает на крыльцо и обнаруживает через распахнутую дверь, что в помещении приличное количество людей, многие играют в какие‑то настольные игры.

На самом пороге он колеблется и какое‑то время не может решиться подать сигнал о своём присутствии. Но через минуту всё‑таки заходит в каменное здание, якобы смущенно опустив голову. На деле же он не желает видеть лиц и глаз, дабы не сохранить ничего в памяти. Ему хочется быть просто призраком, что появился здесь однажды, а потом резко исчез без следа. Его должны помнить, как промелькнувшую тень. И на него действительно никто не обращает сейчас внимания.

– Эй? Я хочу попросить прощения…

На секунду все присутствующие теряются и с пустым взглядом смотрят не на парня, а скорей в его сторону, словно пробуждаясь ото сна. Увлеченно занимаясь своими делами, собравшиеся не сразу соображают кому принадлежит голос и что именно заложено в речь. Но через мгновение шестерёнки встают на место.

– Главное, что ты жив! – звонко выкрикивает доярка, поднявшись с дивана, она спешит схватить парня за руку, чтобы притащить в центр помещения.

Все остальные строго смотрят на пришедшего, их тела напряжены и явно готовятся встать в осуждающие позы. Судя по тому, как поднялись плечи этих людей и как раздулись их грудные клетки, сейчас они начнут объяснять, что такое хорошо и что такое плохо.

– Ладно, я пойду, – быстро проговаривает Герман, вырывает свою руку из цепкой хватки и спешит податься в бегство, чтобы не успеть услышать начало поучительной лекции.

Все эти взгляды зажгли где‑то в груди горькое чувство вины, чувствовать подобное ужасно неприятно. Как только герой выходит из здания, его молниеносно сбивает с ног спортивный мужчина, хватает ладонью под плечо и тащит в укромное место. Он слабо бьёт парня ладонью по голове и принимается его отчитывать:

– Зачем ты меня так подставляешь? Я говорю твоей матери всё, что она хочет услышать, к тебе не лезу, а ты мне вот так платишь за понимание? Хочешь, чтобы я следил за тобой по‑настоящему? Или чтобы меня уволили? Думаешь, что другой охранник будет таким же добреньким?

По голосу и тому смыслу, что доходит до ушей, Герман сразу узнаёт своего личного телохранителя. Скорее надзирателя, но герою повезло, и работник попался понимающий. Он делает вид, что следит за своим подопечным, на деле позволяя тому изучать мир и не вырасти тряпкой; а сейчас Герман просто предал оказанное ему доверие.

– Не подставляй меня так больше, – говорит Данэль. – Иначе на моё место придёт тот, кто действительно будет работать.

– Прости, я… психанул. Нервы сдали.

– А ты знаешь в каком состоянии сейчас мои нервы?

– Прости, теперь буду здесь торчать, как пёс на цепи.