Лавия. Обретение души
Лена уставилась на бумажную тарелку с недоеденной пиццей. Кусок не лез ей в горло. Родители снова «завелись». Девушка‑подросток сжала кулаки и постаралась не выплёскивать наружу ярость, клокотавшую у неё внутри:
«Когда же они заткнутся?! Лучше умереть, чем целыми днями слушать их занудливый вой!»
– …Вот заберу у тебя эти блузку и юбку и выброшу их на помойку… Завтра всё выброшу!.. – причитала мать.
– …Я тебе в который раз говорю: надо увозить их из Москвы! Завтра твоя дочь ещё не то выкинет! – привычно обвинил мужчина во всём свою супругу.
– Я, что ли, опять во всём виновата?!
– Ну, началось… – закатив кверху глаза, прошептала девушка.
Зазвонил мобильный телефон. Лена поднесла его к уху и – о, радость! – услышала, наконец, голос подружки:
– Ты где?
– С родоками в «Европейском», пиццу жру.
– Ок, и я тоже тут! Спускайся вниз… Знаешь, кого я здесь вижу?
– Кого?
– Твоего ненаглядного… у «Красного куба».
– Ты где сейчас?
– В отделе нижнего белья.
Лена вскочила и стала натягивать на себя чёрный плащ. Родители прекратили браниться и уставились на неё.
– Лена, у нас – ужин! – строго сказал отец.
– Спасибо, я уже сыта – вами! По горло! – злобно выпалила девушка и направилась в сторону эскалатора.
– Чтобы в десять часов была дома! – грозно предупредил отец.
Лена полуутвердительно махнула рукой.
Мужчина, потупив голову, некоторое время молчал.
– Люда, знаешь, я всё же решил, что нам будет лучше вернуться в Заозёрск. Москва – ужасный город, она всех нас разлучит!
– И что мы там будем делать, Стас?
– Мне позвонила одноклассница, Наталья Фокина. Помнишь её? Она сейчас работает в администрации города. Сказала, новому губернатору требуются профессиональные «айтишники»…
Женщина пожала плечами:
– Но там всё так… нестабильно… Не знаешь, откуда что ждать!
Станислав взглянул на жену:
– Там нам будет лучше… А теперь, думаю, ещё и безопаснее! Новый губернатор, хоть и недавно пришёл, а уже многое сделал… И ещё, знаешь что?! На нашей Проклятой Пустоши один монах начал восстанавливать монастырь!
Женщина ахнула.
– Да‑да!.. И ты, Люда, сможешь пойти туда работать. Думаю, что ему нужны художники‑реставраторы…
Анавем выглядел, как все Ангелы, – молодо, но его глубокий и пронзительный взгляд не мог скрыть мудрости и опытности. На вопросы о возрасте он всегда отшучивался:
– Я служу так долго, что запамятовал уже, кто из Великих ходил у меня в учениках.
Ангел был настолько ровен в общении и постоянен в привычках, что никто не мог вспомнить о каких‑либо перепадах в его настроении. Неизменным многие тысячелетия оставалось и место его проживания.
Из украшенной тёмными деревянными узорами и красными бумажными фонариками восточной беседки‑пагоды с плавно изогнутой по краям крышей открывался великолепный вид на пруд. По его стеклянной поверхности, лишь изредка покрывавшейся рябью волн, распластались зелёные листья лотосов. В прозрачной воде можно было наблюдать за размеренной жизнью обитателей пруда. Багровые спинки форелей, искрясь перламутром на солнце, мелькали среди водорослей, которые, подобно волосам русалок, плавно раздвигались перед рыбами. Если убрать зелёную завесу растений, то взору открывалось галечное дно необычайно правильной формы, символизирующее собой незыблемость характера Анавема. Перекидные бамбуковые мостики соединяли беседку со скалистым берегом, на котором среди камней раскинулся сад с плотными зарослями сакур, азалий и гинкго. Ангелы часто наблюдали, как среди этого мирного пейзажа Анавем, замерев в одной позе, погружался в раздумья о насущном и о вечном бытие.
…Перед тем как отправиться на Землю, Лавия получила от своего Наблюдателя новое задание. Анавем протянул к ней ладонь, в центре которой полыхали огоньки Душ тех, для кого пробил час смерти.
– Думаю, что ты вполне готова к выполнению такого задания, – напутствовал Лавию Анавем, и ей показалась, что сказанная им фраза несёт в себе некий подтекст.
«Означает ли это, что мне доверяют сложное дело?» – подумала девушка.
…Звено Ангелов направилось к Рубежу, где происходил Переход.
– Русь… Москва – огромный мегаполис! Всем быть начеку! – объявил Ангел‑звеньевой Даниил.
Перед Рубежом раскинулся широкий луг, на котором росла целая коллекция трав и цветов. Древо Жизни тоже находилось здесь, то самое Древо из Эдема, которое когда‑то послужило причиной Божьего Гнева, павшего на прародителей людей – Адама и Еву. Древо Жизни – первое, что видят в Поднебесье Души умерших. Двенадцать по двенадцать тонких стволов, тесно сплетясь между собой, образуют бугристую спираль с пористой и шершавой корой – ствол настолько толстый, что для того, чтобы обхватить его, нужны не один и не два Ангела. Густая крона дерева включает в себя ветви всех когда‑либо существовавших на Земле древесных пород. Каждая из них, отдельно от прочих, самостоятельно проходит свой годовой цикл, цветя и плодонося, набухая побегами и почками, распуская листья, которые зеленеют, желтеют и опадают. Издали шапка Древа напоминает цветное букле. Почва вокруг него усеяна опавшими листьями и плодами.
Пройдя половину пути до Рубежа, Лавия вдруг обнаружила, что шнурок сандалии на её правой ноге ослаб.
– Идите, я вас догоню, у меня сандалия развязалась, – проговорила Лавия, опускаясь на колено.
– Мы подождём тебя у Рубежа, – сказал ей Даниил.
Лавия затянула узел, но шнурок, извиваясь, словно он был живой, вырвался из её пальцев. Девушка ещё и ещё раз затягивала узел, но, проделав несколько шагов, видела, как свободные концы шнурков растягивались в стороны и как бы сами собой вновь развязывались. Кто‑то явно подшучивал над ней! Лавия, стараясь погасить вспыхнувшую злость, клацнула зубами и посмотрела по сторонам: её друзья стояли вдалеке, рядом с ней никого не было. Внутренний голос подсказал ей, что причина недоразумения – в Древе Жизни, которое находилось буквально в десяти метрах от неё. Никому из Ангелов не было разрешено приближаться к Древу. Лавия стала внимательно всматриваться в его листву. Никто не объявлялся. Не видно было и Херувимов, главных стражей Дерева Жизни. Кстати, никто из Ангелов никогда их не видел. Каждый из Херувимов являл собой первого из Великих, приближённых к Отцу Небесному.
Девушка всё же шагнула в сторону дерева:
«Два‑три шага – не значит: нарушить запрет».
На третьем шаге Лавия остановилась:
– Нет, всё же не стоит рисковать!
