Лавия. Обретение души

– Да! Но он уверяет, что ему помогли выиграть схватку, – выдержав паузу, произнесла мулатка. Ангелы подались вперёд, чтобы лучше слышать её разъяснения.

Ракилия медлила – поправила пряжку на поясе, потом перехватила зажимом волосы на голове.

– Не тяни, сестра!.. – доносилось со всех сторон.

– Подземные Черви уволокли двух Демонов, а Савелию почему‑то сохранили жизнь.

Ангелы не скрывали, что ошеломлены новостью. Все посмотрели на Тулию, которая часто заморгала, будто ей в глаз попала соринка, но её ангельское сердце предательски полыхнуло ярко‑красным пламенем.

Даниил первым пришёл в себя:

– Милая Ракилия, всё это довольно странно! Ты обязательно расскажи об этом случае Анавему, а Ангел‑хранитель донесёт эту историю до Архангела Гавриила…

– Даниил, всё произошло в Предсмертном Пространстве уже после того, как Хранители покинули Душу. Тёмных будет трудно уличить в нечестности. Ты же знаешь, они всегда всё отрицают. Да и на Вечернем Соборе мелкие стычки между Ангелами и Демонами обычно не подвергаются разбору, ведь есть куда более важные дела, чем наши «рабочие проблемы».

– Поговаривают, что Тёмные потребовали себе свободу действий, – заметил Даниил.

– Хм… С какой такой радости? – спросила Тулия.

– Они уверяют, что безукоризненно выполняют все соглашения, да и к тому же, мол, делают поблажки Светлым. Говорят, что входят в наше положение: мол, численность населения резко возросла, и работы прибавилось, – пояснил Даниил.

– О какой своей безукоризненности они смеют говорить?! – возмутился молодой Ангел.

– Мы ничего не можем с этим поделать: у нас нет доказательств, чтобы уличить их, а Отец Небесный строго следит за тем, чтобы Светлые и Тёмные соблюдали все пункты договорённостей и не выдвигали голословных обвинений друг против друга.

– Получается, если Тёмные захотят, что называется, пошалить, вызвав, например, землетрясение или цунами, то мы должны за это отдуваться?! Вы только представьте себе, сколько нам прибудет работы! – продолжал выражать недовольство молодой Ангел.

Сидевшая рядом с юношей Эмар ударила его локтем в бок, потому что оба звеньевых подозрительно покосились на него.

– Как давно, брат Аврелий, ты стал уставать от работы? – поинтересовался Даниил.

Юноша вскочил, не скрыв замешательства, и стал оправдываться:

– Братья! Сёстры! Пожалуйста, не подумайте обо мне плохо, я сказал это просто так… к слову!

Лавия попыталась погасить возникшее в воздухе напряжение: известно, что Ангелам работа должна быть в радость! Иногда некоторые Ангелы уставали и потом внезапно куда‑то исчезали – «уходили на покой», как говорили их начальники. Она пошутила:

– Вы только поглядите на этого Ангела! У него в речи проскальзывают словечки Анавема! А ну‑ка, признавайся, братец, как давно ты следишь за нашим Наблюдателем?!

– А откуда вам известно, что я люблю… подглядывать за Анавемом? – запнувшись, спросил Аврелий. Его взгляд переходил то от Лавии к Даниилу, то обратно: от звеньевого – к ней.

Тишину взорвал дружный смех. Даже Ракилия, старавшаяся сохранить строгость на лице, всё же не выдержала и прыснула:

– Брат, всем известно, что не стоит долго смотреть на Анавема, потому что начинаешь волей‑неволей перенимать его привычки! С таким спокойствием, как у него, тебе будет сложно управиться с несколькими Душами за одно дежурство.

…Звено находилось в Предсмертном Пространстве. Ореол Ракилии светился совсем слабо, поэтому Даниил предложил ей свою помощь для возвращения домой, но та отмахнулась:

– Не волнуйтесь за меня, ребята, я как‑нибудь сама долечу! До Рубежа – рукой подать! Тёмные сейчас там не гуляют. Лучше сами глядите в оба! Уж вам‑то они точно сегодня проблемы создадут!

 

Продолжавшаяся несколько часов весенняя гроза, наконец, кончилась. Дождь прекратился. Полупустынные улочки старой Москвы, освещаемые редкими фонарями, поблёскивали лужами влаги. Из тени арки вышла закутанная в плащ фигура. Продрогшая до костей девушка‑подросток брела по улицам. Наступало утро, на востоке неба загоралась заря.

«Сегодня будет солнечно».

…Она рассталась с подружкой ещё вечером, но домой не пошла. Неугомонный мобильный телефон был отправлен в Москву‑реку. План у девушки был такой: идти на Крымский мост. И она добрела до него. Но, как назло, наряд дорожно‑патрульной службы никак не хотел расставаться с излюбленным местом своего ночного заработка.

Лена подождала некоторое время, надеясь, что он уедет, но так и не дождалась. Зато водители проезжавших машин, в поисках приключений, стали притормаживать рядом с ней. Своими недвусмысленными предложениями они переворачивали ей нутро, ей не хотелось слушать их, поэтому она решила скрыться во дворах.

«Всем мужчинам только одно это и нужно!..»

Голова ходила кругом. Трудно было дышать. Рыдания подкатывали к горлу. Выпитая пополам с подругой бутылка пива не только не помогла отвлечься от мрачных мыслей, но наоборот, лишь усугубила страдания. Перед глазами стояла и никак не хотела уходить картина: её Сашка обнимает эту противную Полинку! Лена никогда бы в такое не поверила, если бы не видела сама, как его рука лежала на талии соперницы!

– Корова жирная!.. Жирная корова!.. – то и дело вылетало из уст Лены.

Толстовка девушки увлажнилась – то ли от холодного дождя, то ли от слёз – и неприятно прилипла к телу. Но Лена не боялась простыть. Она тихо брела по набережной Москвы‑реки.

…Сашка Кузьмин, которого она так сильно любила, оказался подонком! Как он мог растоптать их любовь?! А в том, что это так, Лена убедилась, когда проследила за парочкой до «Макдональдса». Её молодой человек… её единственная любовь, сидя за столиком, своей сильной рукой приблизил к себе эту мерзкую Полинку из параллельного класса и прижался губами… своими нежными губами… к её слюнявому рту. У Лены всё поплыло перед глазами… Что произошло потом, девушка не помнила, она очнулась на скамейке в сквере около дома, где её родители снимали квартиру. Подруга, подсовывая бутылку пива, успокаивала её.

– Выпей! Ты – молодец! Как ты её за волосы оттаскала!? А как ты ему подносом по голове дала!? – восхищённо повторяла она.

…Лена всю ночь думала. Но и к утру её решение не изменилось. Как назло, Крымский мост, на который она направлялась, чтобы там принести себя в жертву любви, был занят. Сначала – влюблёнными, потом – полицейским патрулём. А потом пошёл проливной дождь…

– Сейчас – раннее утро, и мне никто не помешает!..

Она ускорила шаг, но дорогу ей преградил толстяк, который, расставив руки в стороны, кричал, никого не стесняясь, с жутким акцентом: