Лэндон и Шей. Влюбиться заново
– Это трудно объяснить. Как будто я пытаюсь разложить по полочкам свой собственный испорченный мозг. Он доверху забит коробками с хламом без малейшего намека на порядок. Там так много дерьма, в котором нужно разобраться, и каждый раз, когда я справляюсь хотя бы с одной коробкой, тут же обнаруживается другая. Несколько дней стабильного прогресса, и бац! Паническая атака, и я чувствую, что снова вернулся к началу. Хуже всего то, что во время панической атаки я корю себя за то, что ее допустил. Ругаю себя, потому что я должен был пройти этот этап, оставить его позади. Стать сильнее. Итак, случается паническая атака, я виню себя за то, что ее допустил, а затем она нарастает и становится все хуже и хуже. – Он провел рукой по лицу и покачал головой: – Дерьмо. Звучит чертовски удручающе, но сейчас я занимаюсь именно этим – перекладываю и сортирую хлам в своей голове. Мне стыдно, что я заставляю тебя ждать. Шей, я люблю тебя, но тебе не обязательно это делать. Я не знаю, сколько времени это займет.
– Ты готов ждать меня?
– Сколько угодно, – ответил он без малейшего колебания.
Я знала, что он говорит правду.
Знала, что это – навсегда.
Я коснулась ладонями его щек и наклонилась, чтобы легко поцеловать его в губы. Никакого языка, никакого давления – просто нежный поцелуй, наполненный моей любовью.
– Я буду ждать, – поклялась я.
– Как долго?
– Столько, сколько потребуется.
– Боже, Цыпа… – пробормотал он, прижавшись своим лбом к моему и закрыв глаза. – Я вернулся сюда, чтобы ты почувствовала себя лучше, а вместо этого ты осчастливила меня. Как ты это делаешь? Как тебе удается делать мою жизнь лучше?
– Мы оба это делаем. Мы делаем друг друга лучше, даже не пытаясь. Думаю, это и есть любовь. Любовь – исцеление, которое дается всякий раз, когда ты рядом с нужным человеком.
На этот раз он поцеловал меня сильнее. Я ответила на поцелуй с той же страстью, прикусив его нижнюю губу и позволив его языку ласкать мой.
– Уже поздно, – произнес он, немного отстранившись. – Ты должна вернуться домой до того, как твоя мама и Мария начнут волноваться. Я заметил, что ты игнорируешь их сообщения.
Я нахмурилась:
– Мне нужно уйти?
– Да, но я буду здесь еще два дня, так что, если захочешь…
– Да, – перебила я. – Что угодно, когда угодно, где угодно, да. Я хочу, чтобы все оставшееся время ты провел со мной.
Он поцеловал меня в лоб.
– Я бы никогда не сделал иначе. Прежде чем ты уйдешь, я хочу кое‑что тебе подарить.
Я уселась на пассажирское кресло и заправила волосы за уши.
– Не стоило ничего мне привозить.
– Тем не менее я это сделал.
Он потянулся к заднему сиденью машины и вытащил целый букет из восхитительных, изысканных, умопомрачительных M&M’s с арахисовой пастой.
Мои губы растянулись в широкой улыбке – самой широкой за последние несколько дней.
– Я не смог найти пионы, поэтому решил, что это – лучшее решение, – объяснил он.
Я снова поцеловала его, не в силах поверить, что кто‑то в здравом уме мог считать наши с Лэндоном отношения безнадежным случаем.
– Это самое прекрасное, что я когда‑либо видела. У меня тоже есть кое‑что для тебя. Вернее, это не совсем от меня, но… Одну секунду.
Я выскочила из его машины и подбежала к своей, чтобы достать контейнеры с едой от Мимы. Как только Лэндон их увидел, его глаза загорелись и он пулей вылетел из машины.
– От твоей бабушки?! – воскликнул он, забирая контейнеры у меня из рук.
Я рассмеялась:
– Как ты узнал?
– Ты шутишь? Я никогда не забуду контейнеры Мимы!
Он открыл один и влез туда пальцами, как первобытный человек, одичало запихивающий в рот картофельное пюре.
– Чеееерт, – простонал он, начисто вылизывая пальцы.
– Надеюсь, ты будешь стонать так же, когда попробуешь на вкус меня, – небрежно заявила я.
Это привлекло его внимание. Его брови приподнялись – как и, вероятно, другая часть его тела.
– Повтори‑ка?
Я наклонилась и поцеловала его в щеку:
– Спокойной ночи, Лэндон.
Направилась к своей машине, и он застонал:
– Что? Нет. Ни хрена. Ты не можешь сказать что‑то подобное и просто уйти, Шей!
– Я должна. Ты сам сказал – уже поздно. Именно ты решил уведомить меня о времени, так что не жалуйся.
– К черту время – у нас впереди вся ночь!
– Напиши мне завтра, когда будешь готов.
– Сейчас час ночи, Цыпа, завтра уже наступило, так что мы могли бы начать прямо сейчас.
Я почувствовала, как в животе разливается тепло, и проскользнула на водительское сиденье своей машины. Опустив окно, высунула голову и повернулась в сторону Лэндона:
– Увидимся.
– Ты меня убиваешь, Смоллс[1], – пробормотал он, положив контейнеры с едой на пассажирское сиденье – он пристегнул их ремнем безопасности – и направляясь к моему окну. Наклонившись ко мне, он улыбнулся той самой улыбкой, которая всегда сводила меня с ума: – Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: спокойной ночи, – процитировал он, наклоняясь и целуя меня в губы. – Я напишу утром.
– Договорились.
Он пошел к своей машине и уже у дверей автомобиля снова повернулся ко мне:
– Кстати, Цыпа.
– Да?
Его голубые глаза сверкнули, а губы изогнулись в усмешке:
[1] You’re killing me, Smalls – цитата из фильма «Площадка» 1993 года, ставшая крылатой и выражающая раздражение действиями другого человека.
