Любовь – это путешествие
Какого черта? Сердце колотится от злости, дыхание перехватывает. Открываю рот, собираясь наорать на Маркуса, но Деб меня опережает:
– Пошел ты! Ты про мою сестру ничего не знаешь, и…
– Ой, все я про нее знаю!
– Закрой рот, Маркус! – рявкает Дилан, и я вздрагиваю, до боли вцепившись в руль.
– Не закрою! Меня это достало! Думаешь, я дурак никчемный, лезешь спасать, когда…
– Адди?.. – нерешительно перебивает Родни.
– Тебе повезло, что Дилан с тобой дружит, – говорит Маркусу Деб. – Что у тебя вообще есть друг!
– А тебя никто не спрашивал! – орет Маркус.
– Адди! – продолжает Родни настойчивее. – Адди…
– Да, да… – вздыхаю я. – О господи…
– Это меня‑то никто не спрашивал?! – вскипает Деб.
– Маркус, ты же обещал постараться, ты сказал… – Дилан пытается угомонить Маркуса.
А Родни продолжает произносить мое имя, все громче и громче, и…
– Заткнитесь, все! – кричу я.
Машину заносит. Я сперва подумала, из‑за меня – голова кругом, – но нет. Почему ведет влево? Гололед? Нужно повернуть в сторону заноса! Но сейчас жара, даже марево стоит над дорогой. Какой там лед!
Перестраиваюсь в левый ряд. Сворачиваю к краю дороги, выкручивая руль вправо, чтобы выровняться. Надо сбавить скорость. На один безумный миг мне кажется, что я жму не на ту педаль: торможу, а реакции ноль. Словно кричишь, а изо рта не вылетает ни звука. Жму педаль сильнее, и машина чуть замедляется, но все равно уходит в сторону. Невольно всхлипываю от напряжения и страха.
– Давай на обочину! – подсказывает Деб. Остальные молчат, слышно лишь тяжелое дыхание.
Переключаю передачи: третья, вторая, первая. В ушах стоит гул. И шея, оказывается, до сих пор ноет.
– Держитесь!
Мы едем не быстрее пятнадцати километров в час, но, когда я дергаю ручной тормоз, всех кидает вперед. Машина наконец‑то останавливается. Сидим в тишине, а затем, очень медленно, я опускаю лоб на руль. Дилан тянется вперед и нажимает кнопку аварийки, и мы возвращаемся к реальности.
– Охренеть, – шепчет Маркус.
– Надо же, как… – вторит Родни.
– Все живы? – спрашивает Деб.
Не поднимая головы, поворачиваюсь к Дилану: он застыл в шоке. Такое же у него было выражение, когда он стоял в дверях квартиры, а я била его кулаками в грудь и кричала, чтобы не смел меня бросать.
Маркус нервно смеется.
– Чтоб мне провалиться, Адди Гилберт! Ты спасла нас.
Никак не могу отдышаться. Интересно, к переживаниям, связанным со смертью, можно привыкнуть, или, наоборот, с каждым разом становится все страшнее? Должна ли я быть спокойнее, потому что сегодня уже попадала в аварию? Или паниковать сильнее, потому что еще не отошла от утреннего испуга?
Снаружи стучат в стекло, и я взвизгиваю, схватившись за сердце. С заднего сиденья тоже раздаются разрозненные крики. Но больше всего удивляет реакция Дилана: он заслоняет меня рукой, словно защищая от удара.
– Эй?! Вы там как?
Сощурившись на солнце, разглядываю крупного мужчину лет пятидесяти с серебристой щетиной на подбородке, из‑под белой жилетки виднеется кусочек татуировки: «бескорыст…»
– Помощь нужна? – снова интересуется он.
Дилан убирает от меня руку и опускает окно.
– Здравствуйте! Какая‑то поломка. Ну, это и так понятно.
– Ага, видел.
Незнакомец сочувственно кивает и машет наверх: мы остановились перед переходом через автостраду и, похоже, он заметил неладное и спустился. Какой хороший человек! Или коварный убийца, кто знает.
– Наверное, следует позвонить аварийным комиссарам? – предлагает Родни.
– Нам, наверное, стоит выйти, да? – я обращаюсь к доброму самаритянину, наблюдающему за нами через окно машины.
– Да, только давайте с моей стороны.
Дилан вылезает первым, затем Деб, Родни и Маркус. Я же ловко переползаю над рычагом переключения передач.
Тем временем незнакомец уже оценивающе разглядывает Деб.
– Привет, красавица, – радостно здоровается он.
Деб бросает на него беглый взгляд, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Нет у нас времени на эту ерунду.
– Позвоню пока в страховую, – говорю я, глядя в телефон. – Кто‑нибудь может дойти до ближайшего столба, на котором написано, где конкретно мы находимся?
– Я схожу, – говорит Дилан и откашливается – голос прозвучал пискляво.
Деб уже роется в багажнике, а Родни подходит к нашему доброму самаритянину.
– Здрасьте, а как вы тут оказались? – бодро начинает он тоном человека, не умеющего вести светскую беседу.
Устало прикрываю глаза. Не о таких выходных я мечтала. Я должна была мчать по шоссе, горланить кантри, а Деб на соседнем сиденье поедать конфеты пачками. План был такой. Ну почему все пошло наперекосяк?!
Дилан возвращается к машине. Он ослепительно красив: футболку колышет ветерок, руки засунуты в карманы. Он говорит, на каком мы километре трассы, и я звоню в страховую компанию, глядя на поток машин, лишь бы не на Дилана.
Добром это не кончится. Я не о проблемах с машиной, а про Дилана: увидев, как он идет по обочине, и ветер развевает его волосы, я мгновенно забыла и про кантри, и про конфеты. Просто была рада, что я здесь, с ним.
Два часа. Целых два!
– А по моей страховке техпомощь приезжает за тридцать минут, – кичится Маркус, пока я расстилаю покрывало, чтобы присесть на обочине.
Боже, как я его ненавижу. И его комментарии до сих пор меня задевают. Я бы вышвырнула из машины любого за слова, что я сломила Дилана, но с Маркусом иначе. Мне приходится бороться, чтобы не скатиться в прежнюю Адди. Маленькую Адди, вечно остающуюся на вторых ролях. Маркус пробуждает во мне худшее во всех отношениях.
– Могу поспорить, что моя страховка и дешевле, – изображая спокойствие, отвечаю я.
– А кто виноват? Скупой платит дважды, – заявляет он, однако в глаза мне все‑таки не смотрит.
Дилан, Родни и Деб разошлись по кустикам, и я уже жалею, что мне достался такой крепкий мочевой пузырь. Угораздило же остаться наедине с Маркусом!
Нужно быть выше мелочных разборок. Вести себя по‑взрослому.
– Мы с Диланом на время забыли о прошлых обидах, Маркус. Может, и тебе попробовать?
