Любовь по-немецки

Естественно, были вопросы и с его стороны. Я написала, что пережила болезненный разрыв с мужчиной, правда, сказала, что это произошло уже год назад. Я не хотела, чтобы мой жених знал, что я ещё не оправилась после потери и мои мысли по‑прежнему заняты другим. В ответ я получила много писем от Йенса с заверениями в том, что он сделает все возможное, чтобы я была счастлива, что я больше никогда не испытаю боль разочарования и мой жизненный путь отныне будет устлан только розами без шипов.

 

4. Прощание с прошлым

 

Все это время я продолжала ждать Женю и вестей от него. Сложнее всего мне дался его день рождения, когда я еле удержалась от звонка или смс. Но я понимала, что сделать такой шаг будет ошибкой. Я и так уже наделала глупостей, когда настойчиво пыталась вернуться к нему в первые дни после расставания, и получила лишь очередную порцию унижения с его стороны.

Второй моей ошибкой или глупостью было то, что я вышла замуж за Йенса Хааса. От отчаяния, от боли, назло Жене. В попытке убежать от самой себя я загнала себя в эту ловушку. В тот момент я готова была убежать куда угодно подальше от тех мест, где меня с Женей связывали воспоминания. Если бы у меня была возможность уехать на Северный полюс или в Антарктиду, или куда‑то ещё к черту на кулички, я тотчас бы согласилась. А здесь вырисовывался такой вариант, как Германия, новая жизнь, новый язык, все иное. Чем не повод забыться – да ещё не где‑нибудь, а в Европе, где я всегда мечтала побывать! Жаль, конечно, что жених не француз и еду я не в Париж – вот уж действительно мечта всей моей жизни! В университете я изучала французский язык и знала его очень неплохо в плане перевода текстов. Я могла сформулировать любое предложение на французском, так как мой словарный запас был достаточно велик. Но когда дело доходило до того, чтобы выразить мысли вслух, я впадала в ступор и все слова волшебным образом улетучивались у меня из головы. В этом проблема российского языкового образования, в отличие от такового в Европе. Нас не учат разговорной речи, поэтому при встрече с носителями языка или в другой ситуации, где требуется проявить языковые навыки в разговоре, наступает психологическая блокировка. Я тешила себя надеждой когда‑нибудь побывать в Париже, а ещё лучше – в каком‑нибудь маленьком французском городке, и пообщаться с настоящими французами. Однако судьба распорядилась иначе, и на моём пути оказался немец. Немецкий язык я, мягко говоря, не любила. Слишком была жива генетическая память потомка тех, кто пережил войну. Для меня этот язык невольно был связан с фашизмом и его зверствами. Но даже если абстрагироваться от этого, мне казалось, что немецкий язык звучит грубо по сравнению с мелодичной французской речью. Я даже представить себе не могла, что вскоре этот язык станет самым лучшим и самым прекрасным для меня, потому что это язык любви, на котором будет разговаривать со мной мой возлюбленный.

И всё же перспектива освоить новый язык прельщала меня. Я люблю узнавать что‑то новое, мне нравится учиться и совершенствоваться, а знание немецкого могло оказаться полезным и с практической точки зрения. Я не исключала возможности, что мой брак может не сложиться, но приобретенный языковой навык поможет мне в будущем зарабатывать частными уроками в России. По словам Йенса, после замужества с ним государство предоставляло мне возможность и даже вменяло в обязанность посещение языковой школы в течение года, чтобы я полностью овладела немецким языком.

Узнав о моей «французской мечте», Йенс тут же пообещал мне сделать подарок в виде путешествия в Париж на двоих на мое пятидесятилетие. Он готов был воплощать в жизнь любые мои мечты.

Мне казалось, что сама Судьба ведёт меня за руку, спасая от боли и отчаяния мучительных отношений с Женей.

Уже на второй день переписки мой потенциальный жених заговорил об оформлении шенгенской визы для поездки к нему. Все расходы он брал полностью на себя. Это был конец июля. Мой отпуск на работе был запланирован по графику уже в ноябре. До этого времени я должна была успеть получить визу. Как человек, абсолютно не сведущий в этом деле, а также не имея никакой возможности отпрашиваться с работы, я нашла в интернете визовое агентство в ближайшем округе – в городе Ростове‑на‑Дону. В принципе, мне пришлось взять отгулы на работе лишь два раза: первый раз это была поездка в Ростов в визовый центр для того, чтобы оставить отпечатки моих пальцев, и вторая поездка в октябре в краевой центр, чтобы поставить апостиль на моё свидетельство о разводе с предыдущим мужем. Без апостиля – печати, утвержденной Гаагской конвенцией, – документ не имел силы в международном праве. По пути в краевой центр мне пришлось проезжать Минеральные Воды, где был наш с Женей дом, и весь участок пути я сидела, закрыв глаза, чтобы не видеть знакомые места, так мне было больно.

Дни и ночи я слушала и смотрела в ютьюбе психологические тренинги про перверзных нарциссов, про абьюзеров и даже записалась в закрытую группу жертв морального насилия в одной из соцсетей, и только это спасало меня. Я стала понимать, что дело не во мне и ужасный финал нашей с Женей истории был неизбежен, что таков тип этих чудовищных личностей и никто и ничто не может исправить их врожденной патологии. Я даже больше не ревновала к его любовнице, потому что стала понимать, что она лишь очередная жертва, с которой поступят рано или поздно так же, как и со мной. Я прошла через все стадии отношений, которые строят нарциссы: идеализация, «холодный душ» и утилизация. Всё, что рассказывали психологи в своих тренингах, всё, что писал в своей книге «Как распознать лжеца и манипулятора…» Джозеф Маккензи, было словно под копирку списано с моего Жени. Это было страшное открытие, но оно облегчало моё состояние, потому что единственный выход из этих отношений, о котором неустанно говорили все в один голос, – это бежать без оглядки. Но даже теперь, понимая все, что он из себя представляет, видя насквозь все мотивы его поступков, анализируя наше прошлое и приходя в ужас от того, что он делал со мной и моей душой, я все равно не могла удержаться от соблазна искать ответ на вопрос, возвращается ли нарцисс к жертве. Да, возвращается. Когда чувствует, что она окрепла и начала новую жизнь без него (завела новый роман, вышла замуж или просто самодостаточна и довольна своей новой жизнью). Это называется «пинги». И, к сожалению, они также отличаются от возвращения нормального мужчины, который действительно осознал, что ему нужна именно эта женщина и он хочет построить с ней дальнейшую жизнь. «Пинг» нарцисса направлен на то, чтобы снова обрести власть над женщиной, а затем, отыгравшись за все унижения в процессе её возвращения, снова безжалостно её бросить. К сожалению, эти люди не умеют любить и не способны к эмпатии, то есть сочувствию. Они могут только изображать чувства ради достижения своих целей. Мой Женя подходил по всем параметрам, но одно смущало меня: он не пытался меня вернуть, и это было единственное, что не вписывалось в портрет типичного нарцисса.

Стремительное развитие отношений с Йенсом и чрезмерная идеализация им меня тоже заставляли меня заподозрить, что я имею дело с психопатической личностью. Но потом я решила, что стала слишком подозрительна, начитавшись специальной литературы, и мне везде мерещатся психопаты. Кроме того, я считала себя в полной безопасности хотя бы потому, что я не была влюблена в моего немецкого партнера и, соответственно, даже если бы он оказался таковым, это не травмировало бы меня. Я полагала, что я в любую минуту могу отказаться от него, так как не впускаю его в свое сердце.