Мертвый невод Егора Лисицы
– Почему «якобы»? – уточнил я. Слово не показалось мне оговоркой.
– Теперь точно не узнать, как было на самом деле. Только со слов местного, который ее нашел, – выдохнул Турщ. – Австрияк – это его прозвище, он из немцев. На самом‑то деле он Якоб Мозер. Травмирован боями в германскую. Зачем‑то перевез тело в сельскую церковь на острове. Ворвался туда, нес ее на руках, выкрикивал строчки из религиозных текстов.
– Что конкретно?
– Насчет красных вод и в целом, так сказать, о конце света. Вредный бред. Утверждал, что случай мистический. После разошелся слух, что на материю, в которую завернули Рудину, были краской нанесены различные знаки, чуть ли не каббалистические, в том числе, – Турщ дотронулся до фуражки, – звезда.
– Говорите, он травмирован. Психически или?..
– Странности есть, контужен. Но не умалишенный, если вы об этом. Хотя я не могу точно судить. Место на берегу мы разыскали после, с его слов.
– А история про красные воды и знаки подтвердилась?
– Что ж, про воду, хм, возможно… Но насчет знаков или прочего в этом духе, – просто мазня белой краской. Ткань, точнее транспарант, в который замотали тело, был взят у самой Рудиной. Везла из города наглядную агитацию – ячейка выделяет средства. Планируем месячник, нужны плакаты, листовки.
– Много ли средств при ней было? Может, позарились на остаток да и ограбили?
– Из вещей ничего не взято.
– Того, кто нашел тело, задержали?
– Взяли сразу же. Но отпустили, – буркнул Турщ и неохотно пояснил: – Пришлось! Вмешался служитель культа, как раз таки поп той самой церкви. Австрияк у него вроде как работник, помогает. Поп говорит, весь вечер и ночь накануне контуженый провел там. К церкви доступ только по воде. Просто так, незаметно, не уйти…
– И вы поверили?
Турщ скривился:
– Обстановка в Ряженом накалена. Сильно влияние религиозного элемента.
– Ну, что касается причин смерти… – Я на минуту задумался и продолжил: – Местный фельдшер мог, допустим, проморгать черепно‑мозговую травму. Истерическая реакция этого местного, который ее нашел – не слишком надежного свидетеля! – довершила дело. Я бы советовал все же пристальнее к нему присмотреться. Возможно…
Турщ выдвинулся из‑за шкафа:
– Вы не смо́трите в корень! Рудина была общественницей. Порвала с косной семьей. Помогала вести работу по учету улова. В Ряженом национализирован завод по переработке рыбы, хозяин удрал за границу. Теперь на месте завода создается артель «Диктатура пролетариата». Но местное население всячески саботирует. Рудину все хорошо знали. То, что над телом поглумились, может быть демонстрацией, плевком в лицо власти. Дело дошло до руководства края!
– Вот в связи с этим товарищ и прибыл, – закруглил начугро. И обратился ко мне и Репину: – За помощью. Низовому аппарату в станицах мы должны помогать.
– Вам предписано командировать туда двух сотрудников, – констатировал Турщ. – В первую очередь стоит задача осмотреть тело. Установить причину смерти. Заявить авторитетное мнение и развеять кривотолки.
Репин негромко выдохнул «эх!» и поправил мохнатую шапку, которую не снимал до жары. Меня же история зацепила. Как ни ругал я себя за слабость, случаи смерти женщин или, хуже, детей всегда вызывали острую жалость и гнев.
– На месте мы всемерно вам поможем, – продолжил Турщ. – Там есть милиционер, товарищи из ячейки ревкома.
– Так, может, все‑таки достаточно одного нашего сотрудника? – Начугро, у которого на счету был каждый подчиненный, спрашивал наудачу. И его, и меня удивило, что Турщ не стал настаивать, а, помедлив, согласился:
– Я, конечно, понимаю вашу ситуацию – кадры.
– Как вы посмотрите на решение командировать в Ряженое товарища Лисицу? – Начугро прямо посветлел лицом. – Он у нас на должности эксперта. Сотрудник грамотный, нужной квалификации. Да и человек компанейский – умеет найти подход, вызовет доверие у местных!
Репа, предатель, закивал усердно – он бы и лондонского душителя назвал компанейским, лишь бы ему дали возможность остаться в Ростове и не отрываться от азарта больших дел ради сельской глуши.
– Кого и отправить, если не вас, доктор? Это по вашей части, – добавил начальник.
Похоже, вопрос закрыт. Я поинтересовался, как долго туда добираться.
– Сейчас разлив, дорога непредсказуема. – Турщ подтянул с пола свой портфель.
Условились выехать сразу же, в ночь:
– Каждая минута на счету. Потом не проедешь. Ну, сами увидите.
Репин и Турщ вышли, начальник попросил меня задержаться. Не поднимая головы от стола, копаясь в бумагах, сказал:
– Это задание вам будет кстати. – Он замолчал так надолго, что я уже подумывал напомнить о себе. – У меня запросили ваши документы. Проводится чистка.
Чистки – борьба с «последними очагами буржуазных кадров» – проходили во всех крупных учреждениях. Графу «происхождение» я заполнял правдиво, не лукавя, не желая юлить. Да и глупо – что скрывать? Отец – врач, ученый. Мать? Из обнищавшего польского рода. Тетка, несмотря на преклонный возраст, до сих пор трудится в Кисловодске медицинской сестрой. Если бы не история с портфелем, думаю, обо мне бы давно забыли. На этот счет меня приглашали для беседы год назад и не так давно снова. Пришлось даже провести не слишком приятную ночь «с разговорами» в неприметном особняке – бывшей комендатуре[1].
– Я привык суждения выносить сам, – продолжал между тем начугро. – И о человеке выводы делаю по его делам. Ваша работа нам крайне полезна. Терять грамотных сотрудников на важном этапе борьбы с преступностью нерационально и неразумно. Но и вам, – он помолчал, – нужно будет показать в Ряженом результат.
* * *
При воспоминании об этом разговоре снова кольнуло давящее ощущение чужой воли. Именно в тот момент, когда дан случай наконец работать как мечталось, снова препятствия. Муторные мысли. Камень в желудке. Что же я – убегаю? Прячусь от тех, чьего права над собой не признаю?
Впрочем, ерунда, к черту! Я отвлекся, перебирая в уме детали рассказа об обстоятельствах, при которых нашли тело Рудиной. Без повреждений и следов насилия местный фельдшер затрудняется назвать причину смерти…
Холодная волна плеснула через борт в лодку. Бурые волны катились к высокому берегу по левую руку. На склоне белели крупные валуны удивительно правильной формы.
[1] «Черный чемоданчик Егора Лисицы».
