Милая моя Я. Роман

Радик не явился на слушание, судья вынес решение без его присутствия в мою пользу. Аудиозаписи телефонных разговоров не пригодились, хватало очевидных фактов.

А потом было опять ожидание. Я отнесла исполнительный лист судебным приставам, они должны были начать арестовывать банковские счета Радика, его имущество, все, что найдут. Но ничего не нашли: на нем не были зарегистрированы ни квартира, ни машина (которая, по его рассказам, постоянно находилась в ремонте), у него не было действующих карт, я как будто встречалась с бомжом все это время. Приставы несколько раз ездили по адресу, где он был прописан: там их встречал старенький дедушка, который не видел Радика уже давно, хотя соседи говорили, что иногда он здесь появляется. В квартире тоже нечего было арестовывать, там осталось лишь необходимое для жизнедеятельности оборудование. Кроме долга, который он не отдавал мне, имелся еще один, как выяснилось. Мне объяснили, что пока не будет погашен предыдущий долг, я не буду в приоритете.

Прозвучит странно: я не ждала возврата потерянной суммы и смирилась с потерей денег и долговой ямой, в которой оказалась. В суд я подавала, особо ни на что не надеясь, но для отчета самой себе, для того факта, что я сделала все от меня зависящее. Я всегда уделяла такому подходу большое внимание: представить будущую себя и спросить, не разочаровалась ли она во мне прошлой. Да, я оказалась наивной, где–то глупой, кто–то скажет, тупой девочкой. Но на тот момент я сделала все, что могла для исправления ситуации, правда справедливости я не добилась.

Спустя полгода мне позвонила Рита и сказала, что теперь я первая в очереди на возврат своих денег Радиком, чему я обрадовалась, но что абсолютно ничего не изменило.

Судебные приставы работали, но долг у меня не уменьшался, и я решила задаться целью закрыть хотя бы кредит во втором банке: там была относительно небольшая сумма, но чтобы это сделать, мне нужно было занимать деньги. Вы когда–нибудь просили взаймы? Не так: «Одолжи пару тысяч до зарплаты», а вот так: «Прости, пожалуйста, что прошу тебя о таком, но я попала в неудобную ситуацию, не могла бы ты занять мне девяносто тысяч, или сколько у тебя есть, мне подойдет любая сумма. Я обещаю, что верну, готова написать расписку, но если ты откажешь, я не обижусь, понимаю, что сумма не маленькая»? Я писала такие сообщения, унижаясь, не один раз. Кому–то раскрывала всю правду, кому–то говорила, что хочу купить что–то в квартиру. Кто–то говорил, что у него нет денег (хотя недавно рассказывал, как собирается покупать машину, или кому только что подарили огромную сумму на свадьбу), кто–то давал мне около пяти тысяч рублей с постоянными расспросами, когда я их верну.

Не хочу сказать, что у меня испортились отношения с кем–то после их отказов, но небольшую отметку на будущее я сделала. Вообще, деньги – одна из самых скользких тем для меня, у нас как–то не ладится. Спустя два месяца с помощью друзей и собственных навыков накопления я закрыла тот маленький кредит. Остался один, оформленный на пять лет.

Еще спустя полгода, в течение которых я исправно выплачивала долг перед Банком–1, я случайно наткнулась на профиль Радика в социальной сети и решила спросить, не хочет ли он помочь с кредитом, который практически насильно оформил на меня. На что он ответил, что сейчас с отцом у них проблемы с бизнесом, месяца через три дела пойдут в гору, и он сможет каждый месяц мне помогать хотя бы немного. Ведь ему тоже сложно. А потом он попросил скинуть ему фотку, где я голая… Примерно через три недели я снова написала ему, спросив, всем ли своим бывшим девушкам он делал подарки в виде непогашенных кредитов и всех ли он динамил потом. На что я получила «Ты что, ах*ела? Как ты со мной разговариваешь?».

С тех пор ничего, кроме ежемесячного платежа в две трети моей зарплаты, не напоминало мне о Радике.

Когда у тебя нет денег на жизнь, ты начинаешь крутиться. Примерно в то время, когда я только планировала подать в суд, я закончила универ. Написала диплом на «отлично», мама очень мной гордилась. Мама. Я так виновата перед ней, что не хватит и десятков жизней, чтобы искупить эту вину.

Нужно было искать квартиру, ведь в магистратуру я не собиралась, и общежития лишалась. Было время, когда в месяц я должна была выделять из своего бюджета на продукты лишь тысячу рублей. Я прекрасно помню списки, с которыми я ходила в магазины: хлеб, макароны, яйца, молоко, мука. Больше я не позволяла себе что–либо покупать, ведь нужно было оставить деньги на квартплату. Так как я приехала из небольшого города, где родители держат свой огород, у меня в заначке были банки с солениями, варенье из смородины, домашняя картошка и сушеный самодельный чай – все это меня выручало. Таким и был мой рацион на протяжении долгих месяцев ненависти к своей глупости.

Спустя еще некоторое время, я нашла вторую работу. Тоже в сфере общепита. Работала в графике 7/0 полгода и радовалась, когда в месяц мне давали 2 выходных, подменяя в какую–нибудь из смен. В одном из этих мест работы был четкий график: заканчивали в три ночи, но на некоторые смены нужно было приходить не к одиннадцати утра, а к пяти вечера. В другом ресторане все было сложнее и непонятнее: мы всегда начинали работу в одиннадцать утра, но заканчивали ее по–разному: могли закрыть заведение в десять вечера, а могли сделать это и в семь утра следующего дня. Все зависело от того, когда уйдет последний гость.

Работа в общепите казалась мне безумно выгодной: можно практически не тратиться на покупку продуктов, пить кофе, который находится в открытом доступе, неофициально одеваться и общаться с большим количеством интересных людей. Конечно, с моим графиком это было время постоянной усталости, финансового гнета, истерик и нервных срывов, которые иногда случались. Но одновременно с этим я чувствовала, что если бы не постоянное общение с людьми и бешеный ритм, я бы замкнулась в себе. Сказать, что общепит меня спас, будет слишком громко, но я испытывала благодарность к нему.

Постепенно я научилась шутить на тему своего кредита и поддерживать шутки о нем других, просвещенных, так сказать. Шутки, основанные на моей боли. Для незнакомых людей и для тех, для кого моя проблема была простой и несерьезной, я создавала видимость все такой же милой счастливой девушки, не знающей печали. Когда я звонила маме и рассказывала, как дела, я смеялась и делилась интересными новостями с работы, а когда я клала трубку, то с легкостью могла залить слезами все вокруг. Это слабость? Жалость к себе? Наверно. Тогда жизнь казалась мне несправедливой, а все, что я ненавижу больше всего на свете – несправедливость. Я навсегда запомню те времена: жизнь в безденежье, вечные долги, отдача последних копеек за воздух, самоуничтожение, которому я подвергала себя каждый вечер, ненависть к себе. Но я и представить не могла, что когда–то буду с тоской вспоминать все, что переживала тогда. Я не могла представить, что может быть что–то хуже, чем жить в статусе брошенки с вечным кредитом.

Время не лечит, оно только притупляет наши воспоминания и нашу боль от незаживающих ран. Но оно не стоит на месте и меняет нас, людей вокруг, обстоятельства, и спасибо ему за это.

 

Глава 2. Сабир

Я снова обрела любовь. Это получилось неожиданно, но очень даже складно. Его звали Сабир, мы были знакомы три года: когда‑то работали вместе, после увольнения я часто заходила в бар, где он был менеджером, но потом он тоже уволился. Периодически мы переписывались, но в этом не было ничего романтичного: какие‑то смешные картинки, шутки и все в таком стиле. Он знал многое о моих отношениях с Радиком, я знала о его личной жизни и о его девушке, нас нельзя было назвать друзьями, но приятелями с общими интересами и взглядами на жизнь мы точно были.