Мой палач. Реквием
Все, что могу, – завернуть девочку в одеяло, чтобы не смотреть. Чтобы не провоцировала, но хуже другое: оказывается, я не могу и уснуть с нею рядом. Мне хреново, я боюсь Асе сделать больно, хоть как‑то навредить, но эта чертовка начинает сама ко мне ластиться, просто‑таки приглашая черного суку‑демона на торжество!
Гораздо проще мне было с ней раньше, когда я был “хорошим”, ведь тогда Ася часто ко мне первой цепляться начинала. Точно кошка, кукла просила ласки, которую я для нее не жалел, однако то была маска, которую я надевал, чтобы ее не пугать.
Теперь же мне самому сложно, когда я знаю, что Ася уже не видит во мне “хорошего”. Она видит во мне все такого же монстра, чудовище, которое над ней издевалось. Демона видит, который ее на цепи, как собаку, держал, а после в яму холодную сбросил.
Сейчас же, ночью, рядом с ней я пошевелиться даже не способен. Мне дышать тяжело, я спать не могу. Ася пытается ластиться ко мне, а я не могу ответить тем же. В голову то и дело кадры лезут, как она на коленях стояла передо мной. Слабая, рыдающая, дрожащая от ужаса и от меня…
Как я издевался над ней, как жестоко ранил, казнил, а после вернул к жизни. Я не забыл все это, и она тоже. Это всегда будет между нами, но в первую ночь без маски я открыться ей просто не могу.
Кукла спать укладывается, а я как у мины лежу. Тронуть ее не смею, тогда как все тело до одури жаждет ее! Каждую клетку целовать, но сам себе не позволяю. Нельзя! Она боится, хоть и старается. У меня только один шанс, такой хрупкий, который я просто не могу запороть, снова потеряв ее доверие.
К несчастью, мотылек в одеяле долго не засиживается и все равно прилезает ко мне на руки. Она так делала эти полгода, когда я притворялся тем, кем не являлся.
Теперь же Ася все равно ко мне пришла греться, уткнувшись носом в торс.
В этой тишине я гладил ее по волосам, понимая, что, выбрав эту девочку, стал предателем, а предателей в моей семье никто не прощает.
Их убивают.
Глава 3
Просыпаюсь оттого, что меня кто‑то целует. В шею! Так горячо и жарко, немного покалывая, что я тут же расслабляюсь. Приятно, мне очень приятно и сладко.
– Тимур…
Открываю глаза и вижу мужчину, который склонился надо мной. Такой красивый, большой, взрослый, будоражащий каждую мою клетку и заставляющий трепетать от одного только его присутствия.
– Ты не заболела, мотылек?
– Нет, а что?
– Двенадцать дня уже.
– Двенадцать дня?!
Бросаю взгляд на часы. Боже, я полдня проспала! Тимур уже полностью одет, сидит на краю кровати в черном костюме.
– Почему ты раньше меня не разбудил?
– Ты крепко спала, не хотел будить. Спускайся, там Маргарита уже дважды завтрак разогревала для тебя.
– А ты куда?
Почему‑то волнуюсь, когда Тимур уезжает. Не знаю, мне кажется, что с ним может что‑то случиться. Булат ведь не дождался его. Как же я хочу, чтобы дядя Беса вообще забыл о нас и больше никогда я не видела того монстра.
– Я вернусь вечером. Тебе что‑то нужно? – убирая мои волосы с лица, спрашивает мужчина, тогда как я за руку его беру осторожно и к щеке прикладываю своей, вдыхая его будоражащий запах.
– Мне ничего не нужно. Просто хочу, чтобы ты был рядом.
– Буду.
Бес наклоняется, целует меня в висок, едва прикасаясь, и я понимаю, что эта стена между нами… ее нет, но в то же время мы оба осторожничаем.
Кажется, один неверный шаг – и этому хрупкому, как пергаментная бумага, перемирию наступит конец, а я не хочу этого. Я хочу просто… с ним рядом быть.
Весь день я провожу с Маргаритой. Она печет сладкие пирожки, а я помогаю. Не то чтобы я готовить умела, дома мама за меня обычно все делала, но все же стараюсь хоть чем‑то помочь.
– Ты не беременная, случайно, Ась?
Я едва не давлюсь мороженым от такого заявления Маргариты. Ну и вопросы у нее!
– С чего это вы взяли?
– Да нет, детка, ты не подумай! Просто ты уже второе мороженое уминаешь, а до этого пирожки пробовала, и яблоки, и салат, и рыбу. Да ты кушай, я так… не мое это дело.
Пережевываю свое мороженое и ставлю баночку трясущимися руками на стол.
Да нет… Не может быть. Просто не может.
Рано, мне же всего девятнадцать. Я даже не думала о таком еще. Мы с Бесом были осторожными всегда. Вроде бы.
– Нет! Я не беременная. Вам показалось.
– Да не слушай меня, старую! Кушай на здоровье. У меня самой двое деток, вот и подумала, с чего бы это аппетиту так разыграться с утра. Ты же как птичка кушаешь обычно, а тут все захотела попробовать. Ладно, показалось, наверное, не бери в голову.
– Ага…
При этом мой аппетит как рукой снимает, и я осторожно беру чашку ароматного чая. От него отказаться не смогу точно.
– А господину Бесаеву подарок приготовила уже?
Замираю. Сегодня Маргарита разговорчива, и, кажется, мне это нравится.
– Какой подарок?
– Ты не знаешь? Ой, долгий мой язык! Виктор проговорился мне, а я тебе. Извини, детка.
– А что… у Тимура день рождения?
– Да. Завтра.
Прикусываю губу. Черт. Даже не знала. И он ни слова не сказал!
– Спасибо, что предупредили. Я… придумаю что‑то.
Что конкретно, сама пока не знаю. У меня нет своих денег. Ну, есть разве что те, которые тогда Виктор в больницу приносил. Я их не трогала все это время. Так и лежат под кроватью. Прячу их, хотела вернуть Тимуру, но не настроена я как‑то разговор этот тяжелый заводить и вспоминать тот… ад.
Ладно, что‑то придумаю.
