На изломе. Роман, повесть, рассказ
Первые три взвода вышли из состава раньше, а взвод Жени ехал дольше всех. На рассвете они увидели перед собою бесконечное тёмно‑серое водное пространство. За спинами, теряясь в облаках, возвышались сопки. Дул пронизывавший холодный ветер. Женя бывал на Чёрном и Балтийском морях и видел их в минуты шторма. Но величественная природа близкого океана поразила его: свинцовая гладь и скалистые берега, скудная растительность – всё говорило о бренности человеческой жизни. Сам человек представлялся песчинкой перед грозной стихией, которая и без шторма была безбрежной и пугающей.
На железнодорожную станцию, а точнее к крошечному домику, где заканчивались рельсы, подъехал покрытый тентом ГАЗ‑66. До штаба дивизии они ехали по серпантину на крутых сопках. Дорога была то ровная, то каменистая. За автомобилем поднимался высокий столб пыли, которая забиралась за воротники шинелей и противно скрипела на зубах. Когда пыль оседала, можно было увидеть горбившиеся холмы, терявшиеся в облаках. Дорога резко пошла вниз. ГАЗ‑66 съехал в долину. Они остановились у одноэтажного здания из белого кирпича, обнесённого высоким бетонным забором. Курсантов взвода распределили по частям. Четверо друзей попали в один полк. Их поселили в приземистом и довольно мрачном строении. Выцветшая табличка над входом скупо гласила: «Офицерское общежитие».
Жителями поселка, куда ребят забросила судьба и, где стояла часть, были семьи офицеров и прапорщиков, а также ссыльные изо всех уголков страны. Поводы для высылки были самые разнообразные – от политических до криминальных.
На второй вечер знакомства с воинской частью они решили отметить начало стажировки. После непродолжительного застолья Женя и Сергей улеглись спать. А Лера и Каширин решили пойти изучать окрестности и местные достопримечательности. На прогулке они познакомились с уроженкой Ленинграда[1], оказавшейся в этих места далеко не за примерное поведение. По дороге она попросила Валеру дать померить шинель и фуражку. Форма пришлось девушке как раз в пору, она умело заправила длинные волосы под головной убор. Валерка напялил на себя её пальто с пышным песцовым воротником. В сумерках они шли, ведя непринуждённую беседу.
Внезапно из‑за угла вывернул патруль по гарнизону. Офицер с двумя подчинёнными уже проследовал мимо, но тут, чувство неисполненного долга толкнуло начальника патруля сделать замечание недисциплинированному курсанту:
– Товарищ курсант, вы, почему честь не отдаёте?
– Я честь только лёжа отдаю, – чётко ответила переодетая девушка.
В этот момент мимо них некстати проезжала машина из воинской части. Девушка так и осталась стоять на улице, а Валеру и Каширина повезли на гарнизонную гауптвахту. На ходу Каширин умудрился выпрыгнуть из кузова и сбежать, а Леру в женском пальто засадили за решётку. Но курсантов в посёлке было всего четверо, и об этом знали все, от мала до велика – появление нового лица в гарнизоне было событием первостепенной важности. Патруль направился к офицерскому общежитию. Каширин в это время уже разгуливал в плавках и тапочках на босу ногу по комнате, а точнее, по закутку с двумя солдатскими кроватями. Туда и заглянул начальник патруля.
– А вот и второй, – увидев Володю, сказал немолодой капитан.
В камеру беглеца вернули в таком виде, в каком застали. Валерке пришлось одолжить своему другу злосчастное пальто. Комендант гарнизона на следующий день уже обдумывал, в каком ракурсе их фотографировать. Было затруднение лишь в деталях – то ли делать общий снимок: Леру в дамском пальто, а Каширина в плавках, то ли по одному. Большого труда стоило ребятам замять инцидент. С ними состоялся непростой разговор. До отъезда приключений они уже не искали.
Стажировка прошла в общении с офицерами подразделений и солдатами, с которыми они проводили занятия. Провинциальная гарнизонная жизнь вдохновения и энтузиазма не прибавила, но и охоту к будущей профессии за такой короткий срок отбить не успела.
Через месяц они выехали обратно на станцию. По пути им встретилась танковая колонна. Боевые машины с грозным гулом следовали одна за другой. Долину застилали плотные клубы пыли. Нельзя было разглядеть даже пальцы на вытянутой руке. На многие и многие километры вздымались песчаные облака, скрывшие и небо, и землю. Как водитель сумел доставить их на станцию в кромешной мгле, с точки зрения здравого смысла не поддавалось объяснению. Но на поезд они успели.
Заняв место у окошка, Лера с многозначительным видом продекламировал строчки стихотворения из солдатской лирики:
Суровый взгляд, тяжёлый шаг.
Слова и чувства огрубели.
Бесценна жизнь, коль молодость в шинели,
А юность перетянута ремнём.
Ребята вернулись в стены родного училища живыми и здоровыми. Через какое‑то время они с улыбками вспоминали то время, когда им было совсем не до смеха.
– С похождениями пора завязывать, – как‑то за ужином произнёс Серега.
Лера согласился:
– Всё, больше никаких приключений.
Наполненные учёбой и полевыми выходами дни летели, словно на крыльях. Однажды Володя Каширин попросил Евгения:
– Женя, а ты не поможешь мне в одном деле?
– В каком? – насторожившись, переспросил он.
– Мне надо со Светкой разбежаться.
– Да чем же я тебе помогу? – удивлённо пожал плечами Женя.
– Я всё продумал, – проникновенно заговорил Каширин. – После отбоя ты зайдёшь к ним. Светка там будет одна. Галя работает в ночь. Скажешь ей, что я с другой девчонкой познакомился и пропал. Вот тебя за мной и послали, но ты не знаешь, где она живёт, и поэтому на всякий случай зашёл проверить. Познакомишься поближе… Светка поведёт тебя телевизор смотреть, потом на кухню чай с вареньем пить, потом в свою комнату, альбом с фотками покажет, ну а потом… Ну, дальше ты сам сориентируешься…
– Так она же знает, что мы друзья.
– Ты пойми, Женя, я сам не могу сказать, что у меня другая, а тебе это сделать проще. Я уже ей рассказал, что мы с тобой разругались, и что тебя в другую роту переводят. Короче, скажешь ей, что я жениться собрался.
– Всё ты предусмотрел.
– Она ведь тебе нравилась?
Женя пожал плечами.
– Не знаю.
– Я же видел, какими глазами ты на неё смотрел, когда мы у них были. Ведь нравилась?
[1] г. Санкт‑Петербург
